Просто интересно... Опции

[ротный]

Крайне интересный текст публичной лекции проф. М.Л. Бутовской «Эволюционные основы агрессии и примирения у человека».
(М.Л. Бутовская преподает в РГГУ в г.Москве специаоист в области этологии).

http://www.ethology.ru/library/?id=332

Сообщение отредактировал ротный - 18.2.2009, 10:51

[Евгения]

"П.Н.Врангель у портрета Великого князя Николая Николаевича. Париж, 1927 год.

Последние дни в армии
На вокзале в Екатеринодаре я был встречен генералом Науменко и чинами войскового штаба. Отпустив последних, я пригласил генерала Науменко к себе в вагон. О возложенной на меня Главнокомандующим задаче было в Екатеринодаре уже известно. Военные круги моему назначению весьма сочувствовали, что же касается кубанских политиков, то, по словам генерала Науменко, самостийные круги уже начали враждебную мне агитацию. В связи с общим развалом, демагоги вновь подняли голову. Борьба между самостийниками и главным командованием снова разгоралась.

2-го января ожидалось открытие в Екатеринодаре Верховного казачьего круга -- казачьей думы, как его называли казаки. В круг входили около 150 представителей от Дона, Кубани и Терека. Намечалось выработать конституцию "союзного казачьего государства".

Новый атаман, генерал Успенский, тяжело заболел тифом (через несколько дней он умер) и отсутствие атамана особенно способствовало борьбе политических страстей. Вместе с тем, чрезвычайно неприятно поразили меня сведения о работе на Кубани генерала Шкуро. Последний, прибыв из ставки, объявил по приказанию Главнокомандующего "сполох", объезжал станицы, собирал станичные сборы. При генерале Шкуро состояли, командированный в его распоряжение начальником военного управления генералом Вязьмитиновым, генерального штаба полковник Гонтарев, несколько адъютантов и ординарцев. В составе его штаба находились также два кубанских офицера -- братья Карташевы. Последние, как мне хорошо было известно, были секретными агентами штаба Главнокомандующего. Об этом говорил мне в октябре генерал Романовский, предлагая воспользоваться услугами Карташевых при выполнении возложенной на меня Главнокомандующим задачи, по обузданию самостийной Рады, однако я тогда не счел нужным этим предложением воспользоваться. Впоследствии один из Карташевых пытался весьма недвусмысленно уговорить состоящего при мне генералом поручений полковника Артифексова быть через него, Карташева, осведомителем ставки.

Как я имел уже случай упомянуть, слежка за старшими командными лицами, включительно до ближайших помощников Главнокомандующего, велась ставкой систематически. Получив от полковника Артифексова должный отпор, Карташев попытался объяснить свои слова недоразумением и попыток своих не возобновлял. Теперь оба брата Карташевы, объезжая с генералом Шкуро станицы, вели против меня самую ярую агитацию, распространяя слухи о том, что я готовлю "переворот" с целью "провозгласить в России монархию" и "призвать немцев" (генерал Науменко ознакомил меня с рядом донесений контрразведывательного отделения кубанского войскового штаба, не оставлявших сомнений в вышеизложенном). В основу этих бессмысленных инсинуаций ложился явно подлый расчет -- произвести соответствующее впечатление с одной стороны на "демократическую" общественность, а с другой на англичан. Начальник штаба Английской миссии, ведающий дипломатической частью, генерал Кийз находился как раз на Кубани и, надо думать, не без указаний из Лондона, ловил рыбу в мутной воде, усиленно за последнее время заигрывая с кубанскими самостийниками. О данном Главнокомандующим генералу Шкуро поручении, мне ничего известно не было. Отношение мое к генералу Шкуро было известно генералу Деникину и не могло не быть известным и самому генералу Шкуро.

При создавшейся политической обстановке, выполнение возложенной на меня Главнокомандующим задачи, при отсутствии со стороны ставки должной поддержки, становилось, конечно, невозможным. Вместе с тем, я не считал возможным уклониться вовсе от работы. Я решил подробно ознакомиться с разработанными войсковыми штабами планами мобилизации и формирования кубанских и терских частей, дать соответствующие указания и необходимые инструкции командирам корпусов для дальнейшей работы их на местах, после чего, наладив дело, от него отойти. Я предупредил генерала Науменко, что на следующий день буду в войсковом штабе, где прошу начальника штаба сделать доклад по намеченным штабом мобилизации и формированиям, и что прошу к этому времени прибыть в штаб его, генерала Науменко, генерала Улагая и генерала Шкуро. Оказалось, что генерал Улагай также лежит в тифу. На другой день утром прибыл ко мне генерал Шкуро. Он с напускным добродушием и нарочитой простоватостью начал жаловаться на "строгое" мое к нему отношение:

-- "Сам знаю, что виноват, грешный человек, люблю погулять и выпить. Каждому из нас палка нужна. Треснули бы меня по голове, я бы и гулять бросил, а то гляжу, командующий армией, наш Май, первый гуляет, ну нам, людям маленьким, и сам Бог велел..."

Мне стало мерзко и я поспешил закончить разговор.

В то же утро был у меня генерал Кийз. Он произвел на меня весьма неприятное впечатление, недоброжелательного и неискреннего человека. В разговор он весьма осторожно пытался критиковать действия главного командования, надеясь, вероятно, встретить во мне поддержку. Он обвинял генерала Деникина в недостаточной твердости, с одной стороны, и политической гибкости, с другой, указывая на то, что непримиримостью своей политики Главнокомандующий отталкивает готовых оказать нам всяческое содействие поляков, что будто бы Балканские славяне готовы были бы, при известных шагах с нашей стороны, нас поддержать. Вскользь затронул он вопрос о взаимоотношениях главного командования с казачеством, "справедливо желающим осуществить свои национальные чаяния".

Не встретив с моей стороны поддержки, он искусно перевел разговор на другую тему и стал сетовать на отсутствие единения между русской эмиграцией и на неудачный подбор наших дипломатических представителей, на которых, по его словам, в значительной мере падала вина за безразличное или враждебное отношение к белому движению за границей. Он, видимо, хотел переложить на нас самих ответственность за новый, открыто враждебный белому движению, курс английской политики.

Разработанный войсковым штабом мобилизационный план я полностью одобрил, внеся лишь несущественные поправки. По расчетам штаба, Кубань могла в течение шести недель выставить до 20 000 конницы, намечалось формирование трех корпусов. Казаками Ейского и Таманского отделов должны были быть укомплектованы полки корпуса генерала Топоркова. Генерал Науменко должен был собирать казаков линейцев и лабинцев. Генерал Шкуро -- казаков Баталпашинского отдела. Мы наметили и обсудили совместно главнейшие вопросы, дальнейшая работа должна была вестись на местах.

Вечером я выехал в Пятигорск, где, совместно с генералом Эрдели, войсковым атаманом генералом Вдовенко и начальником терской дивизии генералом Агоевым, также разработал меры по укомплектованию терских частей.

Из разговоров с казачьими правителями Терека и Кубани я вынес убеждение, что и здесь не верили в возможность восстановления генералом Деникиным нашего положения. Но если и я, и другие помощники Главнокомандующего в тревоге за участь нашего дела предлагали те или иные стратегические решения, указывали на желательность тех или иных мероприятий, на необходимость замены оказавшихся не на месте лиц, то среди казачьих верхов возможность спасти положение видели в реорганизации самой власти. С отходом армий в казачьи пределы выдвигались предложения о создании общеказачьей власти, самостоятельной в вопросах политики внутренней и внешней. За Главнокомандующим предполагалось оставить лишь оперативное руководство войсками.

Вечером 24-го декабря я выехал в Кисловодск с тем, чтобы на следующий день ехать в Батайск, где в поезде находился Главнокомандующий.

Мы собирались в вагоне встречать сочельник, когда к дебаркадеру Кисловодского вокзала подошел ярко освещенный поезд. В Кисловодск прибыл навестить проживавшую там свою семью генерал Шкуро. Гремели трубачи, на площадках и окнах вагонов мелькали волчьи папахи. Генерал Шкуро зашел ко мне, чтобы просить меня с женою отобедать у него 25-го. Мы пытались отказываться, однако он настаивал, что сочтет себя обиженным в случае нашего отказа. Пришлось согласиться. Отобедав у генерала Шкуро, я вечером выехал в Батайск.

На станции Тихорецкая располагался в поезде штаб командующего Кавказской армией. Армия отходила вдоль железной дороги Царицын -- Великокняжеская, ведя все время тяжелые бои. В одном из последних боев жестоко пострадали гренадеры, причем убит был начальник гренадерской дивизии полковник Чичинадзе, бывший командир стрелкового полка 1-ой конной дивизии, в бытность мою ее командующим. Генерал Покровский ехал к Главнокомандующему и просил меня прицепить его вагон к моему поезду.

На станции Тихорецкая мне вручили телеграмму генерала Романовского, адресованную старшим начальникам. В ней сообщалось о том, что "начальник штаба Добровольческой армии генерал Шатилов, самовольно оставив фронт, выехал в тыл с генералом Врангелем" и что Главнокомандующий приказал "о действиях генерала Шатилова произвести расследование". Телеграмма эта передавалась мне в поезд на всех последующих станциях по пути следования.

Разрешение генералу Шатилову выехать со мною на Кавказ было мною испрошено у Главнокомандующего, причем присутствовал и генерал Романовский. Генерал Деникин тогда же на мою просьбу ответил утвердительно, согласившись на мое предложение заместителем начальника штаба оставить генерала Вильчевского. Упомянутая телеграмма могла иметь лишь одну цель -- опорочить генерала Шатилова в глазах армии. Удар был косвенно направлен на меня.

Я прибыл в Батайск 26-го утром и, в сопровождении генералов Покровского и Шатилова, прошел к Главнокомандующему. В вагоне последнего мы застали генералов Романовского и Драгомирова. В районе Ростова с утра шел жестокий бой. Конница "товарища" Думенко, потеснив 10-ую донскую бригаду, обнажила фланг наших частей, занимавших Новочеркасско-Ростовскую позицию. Новочеркасск был оставлен донцами. Противник продвигался в тыл добровольцам к Нахичевани и Ростову. Генерал Романовский настаивал на том, чтобы поезд Главнокомандующего перешел в Тихорецкую. Генерал Деникин не соглашался.

Я сделал доклад Главнокомандующему о том, что сделано было мною во исполнение данного мне поручения в Екатеринодаре и Пятигорске и вручил рапорт, в коем описывал общую политическую обстановку в казачьих областях, в связи с которой рассчитывать на продолжение казаками борьбы, по моему мнению, было бы трудно. В настоящих условиях мы могли рассчитывать для продолжения борьбы исключительно на коренные русские силы. Удерживание в наших руках при этих условиях юга Новороссии приобретало, по моему мнению, ныне особое значение:

"Состоящий в распоряжении

Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России.

Генерал-Лейтенант Барон П. Н. Врангель.

25-го декабря 1919 г. ?8.

Главнокомандующему Вооруженными Силами Юга России.

Г. Кисловодск.

РАПОРТ.

В связи с последними нашими неудачами на фронте и приближением врага к пределам казачьих земель, среди казачества, ярко обозначилось, с одной стороны, недоверие к Высшему Командованию, с другой -- стремление к обособленности. Вновь выдвинуты предположения о создании общеказачьей власти, опирающейся на казачью армию. За Главным Командованием проектом признается право лишь общего руководства военными операциями, во всех же вопросах, как внутренней, так и внешней политики, общеказачья власть должна быть вполне самостоятельной. Собирающаяся 2-го января в Екатеринодаре казачья дума, должна окончательно решить этот вопрос, пока рассмотренный лишь особой комиссией из представителей Дона, Кубани и Терека. Работы комиссии уже закончены и соглашение по всем подробностям достигнуто. Каково будет решение думы, покажет будущее. Терек, в связи с горским вопросом, надо думать, займет положение обособленное от прочих войск. Отношение Дона мне известно, но есть основание думать, что он будет единодушен с Кубанью. Последняя же, учитывая свое настоящее значение, как последнего резерва Вооруженных Сил Юга России, при условии, что все донские и терские силы на фронте, а кубанские части полностью в тылу -- стала на непримиримую точку зрения. Желая использовать в партийных и личных интересах создавшееся выгодное для себя положение, объединились все партии и большая часть старших начальников, руководимые мелким честолюбием.

Большевистски настроенные и малодушные поговаривают о возможности для новой власти достигнуть соглашения с врагом, прочие мечтают стать у кормила правления. Есть основания думать, что англичане сочувствуют созданию общеказацкой власти, видя в этом возможность разрешения грузинского и азербайджанского вопросов, в которых мы до сего времени занимали непримиримую позицию.

На почве вопроса новой власти агитация в тылу наших вооруженных сил чрезвычайно усилилась.

Необходимо опередить события и учесть создавшееся положение, дабы принять незамедлительно определенное решение.

Со своей стороны, зная хорошо настроение казаков, считаю, что в настоящее время продолжение борьбы для нас возможно, лишь опираясь на коренные русские силы. Рассчитывать на продолжение казаками борьбы и участие их в продвижении вторично вглубь России нельзя. Бороться под знаменем "Великая, Единая и Неделимая Россия" они больше не будут и единственное знамя, которое, быть может, еще соберет их вокруг себя, может быть лишь борьба за "Права и вольности казачества" и эта борьба ограничится, в лучшем случае, очищением от врага казачьих земель...

При этих условиях на главный очаг борьбы должен быть перенесен на Запад, куда должны быть сосредоточены все наши главные силы.

По сведениям, полученным мною от генерала английской службы Кийза, есть полное основание думать, что соглашение с поляками может быть достигнуто. Польская армия, в настоящее время, представляет собой третью по численности в Европе (большевики, англичане, поляки). Есть основание рассчитывать на помощь живой силой дружественных народов (болгары, сербы).

Имея на флангах русские армии (Северо-Западную и Новороссийскую) и в центре поляков, противобольшевитские силы займут фронт от Балтийского до Черного моря, имея прочный тыл и обеспеченные снабжением.

В связи с изложенным, казалось бы необходимым принять меры к удержанию юга Новороссии, перенесению главной базы из Новороссийска в Одессу, постепенной переброске на запад регулярных частей, с выделением ныне же офицеров для укомплектования Северо-Западной армии (об интернировании Северо-Западной армии еще известно не было), где в них огромный недостаток.

Генерал-лейтенант Барон Врангель".

Закончив доклад, я сказал, что "при создавшейся на Кубани обстановке и ведущейся против меня с разных сторон агитации, я не считаю возможным объединить командование кубанских частей".

За весь мой доклад генерал Деникин не проронил ни слова. Прочтя рапорт, он отложил его в сторону и продолжал молча слушать.

-- "Так, что вы, Петр Николаевич, решительно отказываетесь командовать кубанцами", -- спросил генерал Романовский.

-- "Да, при настоящей обстановке, я не в состоянии буду что-либо сделать". Затем я вновь подтвердил, что не считаю возможным в настоящие трудные дни сидеть сложа руки, готов приложить свои силы для любой работы; если в армии, мне этой работы не найдется, то готов выполнять любую задачу в тылу, в частности считаю своим долгом вновь обратить внимание Главнокомандующего на необходимость немедленного укрепления Новороссийского района, который ныне является нашей главной базой.

-- "Ну нет", -- прервал меня Главнокомандующий, -- "начав теперь укреплять Новороссийск, мы тем самым признаем возможность поражения; морально это недопустимо".

Я счел излишним возражать.

Генерал Шатилов вынул из кармана телеграмму генерала Романовского и вслух прочел ее:

-- "Разрешите узнать, что это значит?" -- видимо с трудом сдерживаясь, обратился он к начальнику штаба Главнокомандующего. Генерал Романовский молчал. Меня взорвало:

-- "Что это значит? По моему, это значит одно, что интриги, благодаря которым мы оказались здесь, и ныне продолжаются..."

Наступило неловкое молчание. Наконец генерал Романовский что-то пробормотал о недоразумении:

-- "Позвольте мне эту телеграмму, я разберусь", -- сказал он, кладя бумагу в карман.

Главнокомандующий стал прощаться.

-- "Ваше превосходительство, разрешите мне просить генерала барона Врангеля остаться", -- обратился к генералу Деникину генерал Романовский. Мы остались втроем.

-- "Я хотел спросить вас, Петр Николаевич, к кому относите вы ваши слова об интригах. Если ко мне, то не откажите подтвердить это в присутствии Главнокомандующего", -- сказал генерал Романовский.

-- "Удивляюсь, что зная меня, вы могли сомневаться, что ежели бы я хотел назвать вас, то не сделал бы этого прямо. Я не знаю и знать не хочу, кто занимается' этими интригами, одно определенно мне известно: что эти интриги плетутся уже давно. Примеров недалеко искать. Возьмите ходя бы вашу телеграмму командующим армиями, с указанием Главнокомандующего о недопустимости моей телеграммы Сидорину и Покровскому, когда я просил их прибыть в Ростов".

-- "Положим, что, послав такую телеграмму, вы тоже были не правы", -- угрюмо заметил генерал Деникин. Он встал и протянул мне руку. Я откланялся и вышел.

После отъезда я зашел к генералу Покровскому, где застал Донского атамана А. П. Богаевского и председателя Донского круга В. А. Харламова.

-- "Я очень рад, что вы зашли, Петр Николаевич", -- обратился ко мне генерал Покровский, -- "я как раз убеждаю Африкана Петровича (Богаевского) нам помочь. С отходом за Дон, мы будем всецело в лапах кубанских самостийников, в полной зависимости от казаков. Необходимо привлечь к себе казачью массу, лучшую часть казачества. Должен быть сделан яркий шаг, указывающий, что Главнокомандующий казакам верит и решительно ставит крест на прошлое. Вы знаете, какой ненавистью пользуется у казаков Особое Совещание, которое считают виновником всех зол. Хотя сейчас Особое Совещание и упразднено, но правительство осталось прежнее, вышедшее из состава этого совещания. Надо убедить Главнокомандующего, что в настоящих условиях необходимо призвать в состав правительства таких лиц, которым казаки доверяют. Я считаю, что единственным лицом, могущим в настоящих условиях быть главою правительства, как лицо приемлемое для казаков и в то же время близкое Главнокомандующему и всему нашему делу -- это генерал Богаевский".

Соображениям генерала Покровского нельзя было отказать в известной основательности.

-- "Что же делать, если я могу быть полезным делу, то я согласен", -- сказал генерал Богаевский.

Наш разговор прервал вошедший генерал Келчевский. С фронта были получены тревожные сведения. Обойденные с фланга и тыла Добровольцы отходили на левый берег Дона. Дроздовцы и корниловцы проходили через Ростов и Нахичевань, когда город уже был занят большевиками. Нашим частям приходилось пробиваться. Поезд Главнокомандующего отходил в Тихорецкую. Несколькими часами позже туда же выехали и мы.

27-го утром генерал Покровский зашел за мной. Мы вместе прошли к Главнокомандующему. У него находился уже генерал Романовский. Генерал Покровский стал говорить тоже что говорил мне вчера. Не дав ему окончить, генерал Деникин прервал его:

-- "Этого никогда не будет", -- резко заявил он.

Генерал Романовский, обратясь ко мне, сказал, что Главнокомандующий согласился с необходимостью немедленно начать работы по укреплению Новороссийского района, что организацию и наблюдение за работами Главнокомандующий возлагает на меня, для чего в мое распоряжение командируется начальник инженерной части полковник Баумгартен со своими чинами.

Я просил разрешения взять с собой генерала Шатилова и личный мой штаб, а также оставить в моем распоряжении известное число вагонов из состава моего поезда, так как, по имеющимся у меня сведениям, помещение в Новороссийске найти нельзя.

-- "Я полагаю, что со стороны Главнокомандующего препятствий не будет", -- сказал генерал Романовский.

Генерал Деникин, молча, утвердительно кивнул головой. За все время общего разговора, генерал Деникин не сказал мне ни слова. Это была последняя моя с ним встреча.

28-го утром я прибыл в Екатеринодар и узнал от генерала Покровского, что накануне вечером генерал Деникин предложил генералу Богаевскому стать во главе правительства, на что последний согласился. Вместе с тем, генерал Деникин пошел еще на одну уступку казакам, решив из кубанских частей сформировать отдельную Кубанскую армию. В Екатеринодаре оказался генерал Шкуро, направлявшийся в Тихорецкую. Он зашел ко мне и сообщил, что получил телеграмму генерала Деникина, вызывающего его к себе. Вызов свой в ставку он объяснял тем, что Главнокомандующий намечает должность командующего Кубанской армией предложить ему.

Через день назначение генерала Шкуро состоялось.

Я прибыл в Новороссийск 29-го декабря. Город в эти дни, донельзя забитый многочисленными эвакуированными учреждениями, переполненный огромным количеством беженцев, представлял собой жуткую картину. Беспрерывно дул обычный в эту пору ледяной норд-ост. В нетопленых домах ютились среди жалких спасенных пожитков напуганные, лишившиеся своего имущества, выбитые из колеи беженцы. Свирепствовал тиф, ежедневно унося сотни жертв. На забитой эшелонами станции стояло большое количество санитарных поездов; больных и раненых не успевали разгружать. Благодаря спешной эвакуации в условиях крайне тяжелых, смертность среди больных резко возросла. Приходящие санитарные поезда привозили десятки мертвецов. Их на вокзале выносили из вагонов, складывали на телеги и, кое-как прикрыв рогожей или брезентом, везли по городу. Из под покрышки торчали окоченевшие руки, ноги, виднелись оскаленные лица мертвецов. Невольно вспоминался оцепленный нашими войсками зимою 1918 года большевистский Кисловодск.

В Новороссийске собрались все члены бывшего Особого Совещания и многочисленные гражданские и военные управления. Генерал Деникин, предложив генералу Богаевскому составить новое правительство, просил телеграммой генерала Лукомского временно продолжать выполнять обязанности председателя правительства. Власть в городе осуществлялась военным губернатором генералом Тяжельниковым и комендантом города генералом Корвин-Круковским... Многочисленное начальство отдавало каждый свои распоряжения, сплошь и рядом противоречивые. В связи с общим развалом, ощущалось безвластие.

В день моего приезда я был у генерала Лукомского и губернатора, обещавших мне всяческое содействие в выполнении возложенного на меня поручения. Я собрал совещание из представителей губернатора, комендатуры. Красного Креста, Земского и Городского союзов, имеющее целью организовать окопные работы и наладить помещение и продовольствие для рабочих команд. Несколько офицеров генерального штаба высланы были на рекогнесцировку намеченной позиции.

Рекогносцирующим партиям приходилось придавать конвой, так как кругом города уже действовали "зеленые". Конвой назначался от разного рода тыловых команд, так как войск в городе не было. С большим трудом преодолевая препятствия всякого рода, все же удалось через несколько дней наладить работы. Для технического руководства работами был привлечен бывший начальник военно-инженерного управления генерал Милеант. Генерал Лукомской обратился ко мне с просьбой помочь ему и в вопросе эвакуации. Я выработал, совместно с генералом Кийз, общий порядок записи, точно установил категории лиц, имеющих на эвакуацию право, образовал особое смешанное англо-русское бюро по регистрации и записи эвакуирующихся, назначив моим представителем в составе бюро исполняющего обязанности генерала для поручений при мне полковника Артифексова. Он отлично справился с делом.

31-го декабря посетил меня прибывший из Англии по поручению Великобританского Парламента г-н Мак-Киндер. Он прибыл в сопровождении генерала Кийза. После обмена несколькими общими фразами, г-н Мак-Киндер просил моего разрешения обратиться ко мне с одним весьма, по его мнению, важным вопросом. Щекотливость этого вопроса он в полной мере учитывал и просил меня, буде я не сочту возможным на него откровенно ответить, определенно это сказать. Затем он показал мне полученную им из Лондона телеграмму, в коей сообщалось о полученных в Варшаве сведениях о происшедшем, якобы, на Юге России перевороте, имевшим целью замену генерала Деникина другим лицом. Этим лицом, будто бы, являюсь я. Г-ну Мак-Киндеру указывалось проверить достоверность этих сведений.

Г-н Мак-Киндер спросил меня, насколько эти сведения верны и на чем они основаны. Я ответил, что глубоко ценю его открытое, прямое обращение ко мне и что без всякого затруднения с особым удовольствием готов ответить на его вопрос. Сообщенные ему сведения для меня не новы. Наши враги, пытаясь сеять смуту в умах, давно эти и подобные им сведения распространяют. Я во многом не сочувствовал политике и стратегии Главнокомандующего, однако, добровольно пойдя за ним, никогда и ни при каких обстоятельствах не пойду против начальника, в добровольное подчинение которому стал. Г-н Мак-Киндер горячо благодарил меня и просил разрешения сослаться на меня в своем ответе Великобританскому правительству. Я вновь подтвердил сказанное, повторив, что порукой этому является мое слово и вся прежняя моя боевая служба. В тот же день я рапортом донес Главнокомандующему об имевшемся у меня с г-ном Мак-Киндером разговоре.

"Состоящий в распоряжении

Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России.

Генерал-Лейтенант Барон П. Н. Врангель.

31-го декабря 1919 г. ?95.

Главнокомандующему Вооруженными Силами Юга России.

РАПОРТ.

Г. Новороссийск.

Сего числа меня посетил представитель Великобританского Правительства г-н Мак-Киндер, пожелавший иметь со мной секретный разговор.

Ввиду того, что г-н Мак-Киндер обратился ко мне как представитель иностранного государства, я считаю своим долгом донести Вам в порядке подчиненности о сущности затронутого им вопроса.

Г-н Мак-Киндер сообщил мне, что им получена депеша его правительства, требующая объяснений по поводу полученных в Варшаве сведений о якобы произведенном мною перевороте, причем, будто бы, я возглавил Вооруженные Силы Юга России. Г-н Мак-Киндер высказал предположение, что основанием для этого слуха могли послужить те, будто бы неприязненные отношения, которые установились между Вашим Превосходительством и мною, ставшие широким достоянием;

он просил меня с полной откровенностью, буде признано возможным, высказаться по затронутому вопросу. Я ответил, что мне известно о распространении подобных слухов и в пределах Вооруженных Сил Юга России, что цель их, повидимому, желание подорвать доверие к начальникам в армии и внести разложение в ее ряды, почему в распространении их надо подозревать работу неприятельской разведки.

Вместе с тем, я сказал, что пойдя за Вами в начале борьбы за освобождение родины, я, как честный человек и как солдат, не могу допустить мысли о каком бы то ни было выступлении против начальника, в подчинение которого я стал.

Г-н Мак-Киндер спросил меня, может ли он телеграфировать своему правительству, ссылаясь на мои слова, на что я вновь подтвердил сказанное раньше, уполномочив его передать своему правительству, что достаточной порукой сказанного явится данное мною слово и вся предыдущая моя боевая служба.

Об изложенном доношу.

Генерал-лейтенант Барон Врангель".

Ответа на этот рапорт не последовало.

Через несколько дней после моего приезда в Новороссийск генерал Лукомский получил телеграмму о назначении его Генерал-губернатором Черноморья. От него отныне зависело разрешение всех местных военных и гражданских вопросов.

В числе прочих, ведению его отныне подлежали и вопросы по укреплению Новороссийского плацдарма. Возложенная на меня задача отпадала сама собой.

Между тем положение на фронте продолжало ухудшаться. Наши части занимали фронт по левому берегу Дона и Маныча. 6-го -- 7-го января мы имели временный успех, наша конница под начальством генерала Топоркова нанесла красным жестокое поражение, при чем мы захватили несколько орудий и много пулеметов.

Борьба между главным командованием и казаками продолжалась, 5-го января открылся Верховный круг. Силою вещей доминирующее значение приобретали кубанцы -- они были хозяевами. Кубанская Краевая Рада, собравшись под новый год, спешила разделать все, что сделано было в ноябрьские дни. Законодательная рада была восстановлена, атаманом выбран генерал Букретов, стоявший издавна в оппозиции Главнокомандующему. Верховный круг проводил идеи "широкого народоправства" и соглашался лишь на оставление в руках генерала Деникина прав Главнокомандующего. Все яснее становилось, что на Северном Кавказе нам не удержаться.

Тем временем войска генерала Слащева отошли за перешейки в Крым. В Новороссии наши части удерживались на линии станция Долинская -- станция Чабановка -- Елизаветград -- Плетеный -- Ташлык -- Кривое Озеро (около 40 верст к юго-западу от Ольвиополя). Наши бронепоезда доходили до станции Жмеринка.

В связи с тяжелой обстановкой на Кавказе, взоры всех невольно обращались на запад. Крым и Новороссия приобретали особое значение, как последнее убежище.

Между тем оттуда поступали тревожные сведения. И в Крыму и в Новороссии войска находились, видимо, в ненадежных руках. По слухам, генерал Слащев, лично храбрый и решительный, как самостоятельный начальник, был совершенно не на месте. Его пристрастие к наркотикам и вину было хорошо известно. Генерал Шиллинг, как начальник, не пользовался должным авторитетом. В армии и обществе это отлично учитывали и все громче раздавались голоса о необходимости замены этих начальников.

16-го января наша конница под начальством генерала Павлова имела крупный успех, разбив красную конницу товарища Буденного, причем нами захвачено 40 орудий.

Генерал Деникин выступал на круге, настаивая на сохранении в руках Главнокомандующего полноты власти и предлагая образование законосовещательной палаты и образование правительства со включением казачьих представителей. Он заявил, что никакого "союзного казачьего государства" он не признает, и если таковое будет создано, то он с добровольцами уйдет. В заключении он сказал, что ставит себе целью лишь воссоздание России, будущая форма правления которой для него второстепенный вопрос.

Как и можно было предвидеть, предложения Главнокомандующего сочувствия не встретили. Через сутки генерал Деникин уступил и дал согласие на образование законодательной палаты и ответственного министерства. Главнокомандующий от диктатуры отказывался. В последующие дни был сделан ряд новых уступок.

22-го января круг принял проект организации новой власти. От диктатуры не осталось и следа. Генерал Деникин признавался главой южно-русской власти -- в дальнейшем законом должен был быть установлен порядок преемства власти. Сформирование министерства поручено было председателю совета управляющих отделами Донского правительства Н.М. Мельникову. Однако, последнему удалось сформировать правительство лишь к двадцатым числам февраля. Пока продолжало действовать старое правительство генерала Лукомского.

Из Новороссии продолжали поступать тревожные сведения. Наши части на всем фронте отходили. Войска располагались в трех группах: I-ая -- южнее Вознесенска, на линии Новая Одесса -- Ресилиново -- Березовка. II-ая -- у Ольвиополя и III-я -- в районе Гайворон -- Рудница. В самой Одессе было беспокойно.

Неожиданно я получил телеграмму генерала Шиллинга.

"Если Вы согласны принять должность моего помощника по военной части, доложите Главкому и но получении разрешения немедленно выезжайте. 14 января Нр 01025, Шиллинг".

Я немедленно проехал к генералу Лукомскому и просил его снестись со ставкой. Будучи совершенно не ориентирован в положении на месте, я просил дать мне возможность прежде чем окончательно согласиться на предложение генерала Шиллинга, лично переговорить с последним и ознакомиться со всей обстановкой. 15-го января генерал Лукомский телеграфировал Главнокомандующему:

"Генерал Врангель просил доложить Вашему Превосходительству что прежде чем дать окончательное согласие на предложение Шиллинга ему хотелось бы лично переговорить с ним и ознакомиться со всей обстановкой Новороссии почему он просит разрешения теперь же проехать к генералу Шиллингу. Со своей стороны присоединяюсь к просьбе генерала Врангеля, считаю полезной его поездку в случае Вашего принципиального согласия на предложение Шиллинга. Если он с Шиллингом сговорится то может там и остаться. 15 января 1920 года Нр 705/об. Лукомский".

Ответ последовал через три дня:

"705/об. Главнокомандующий согласен назначение генерала Врангеля помощником генерала Шиллинга, а также согласен на поездку генерала Врангеля для ознакомления с обстановкой с тем, что в случае согласия генерала Врангеля, он там остался.

Екатеринодар 18 января 1920 года Нр 001015 Романовский".

Я хотел ехать немедленно, однако, правильного сообщения с Одессой не было, приходилось ждать до 27-го января, когда должен был отправиться в Крым пароход Русско-Дунайского пароходства "Великий Князь Александр Михайлович".

С 20-го стали поступать весьма тревожные сведения из Одессы. Борьба в Новороссии видимо подходила к концу.

За три дня до отъезда я заехал к генералу Лукомскому. Последние сведения сообщали об угрожающем положении в Одессе. Я просил генерала Лукомского справиться в ставке о положении и выяснить, стоит ли мне ехать.

Утром 25-го января генерал Лукомский прислал мне полученную им из штаба телеграмму:

"1091/об. Генералу Шиллингу даны указания удерживать одесский плацдарм и только в крайнем случае войска могут быть переброшены в Крым. Екатеринодар 25 января 1920 года Нр 702. Романовский".

На подлинном резолюция генерала Лукомского: "Копию генералу Врангелю, начальнику штаба".

Между тем последние сведения ясно указывали, что падение Одессы следует ожидать с часу на час. Одесса эвакуировалась, тыловые учреждения и войска направлялись в Крым. Генерал Хольман, бывший у меня в этот день, показал мне полученное им из Одессы радио, сообщающее о том, что город через несколько часов будет сдан. Генерал Хольман весьма резко отзывался о действиях генерала Шиллинга, указывая, что с отходом войск Новороссии в Крым руководство обороной перекопа перейдет в руки генерала Шиллинга, а это знаменует собой неминуемую потерю Крыма:

-- "Я сообщил генералу Деникину полученные мною сведения", сказал генерал Хольман, "и написал ему, что, по моему мнению, генерал Шиллинг командовать войсками в Крыму не может и что единственный человек, который может удержать Крым -- это вы".

Генерал Лукомский, с которым я виделся в этот день, также говорил мне, что после всего того, что происходило в Одессе, поручить оборону Крыма генералу Шиллингу нельзя, и что он, генерал Лукомский, настаивает перед Главнокомандующим на безотлагательной посылке меня в Крым, для принятия командования.

Поздно вечером я получил записку генерала Лукомского:

"25/1 -- 20.

Многоуважаемый Петр Николаевич,

Сейчас был у меня г. Хольман и сказал, что получил телеграмму о том, что Главнокомандующий доволен делами в Крыму и Слащевым и поэтому не считает необходимым чтобы Вас направили в Крым, а не в Одессу. Будем надеяться, что в Одессе дела не так плохи и что Вам удастся их совсем исправить. Глубоко Вас уважающий и искренне преданный

А. Лукомский",

а через некоторое время и присланную им полученную от Главнокомандующего телеграмму:

"1153/об. Генерал Слащев исправно бьет большевиков и со своим делом справляется. В случае отхода из Одессы в командование войсками в Крыму вступит генерал Шиллинг. Екатеринодар 25

января 1920 года Нр 00688 Деникин ".

27-го января я получил телеграмму генерала Романовского:

"Ввиду оставления нашими войсками Новороссии и переезда Шиллинга в Крым

должность его помощника по военной части замещаться не будет, о чем сообщаю

по приказанию Главкома.

Тихорецкая 27 января 20 года Нр 001793. Романовский". При этих условиях, сознавая что мною воспользоваться не хотят и дела для меня ни в армии, ни в тылу не находится, не желая оставаться связанным службой и тяготясь той сетью лжи, которая беспрестанно плелась вокруг меня, я решил

оставить армию.

27-го я подал прошение об отставке; одновременно возбудил ходатайство об освобождении его от службы и генерал Шатилов. Я решил, отправив семью в Константинополь, самому переехать в Крым, где у нас была дача.

При выходе из Новороссийска нас слегка покачало, но при подходе к Севастополю море было совсем спокойно. Мы едва успели бросить якорь, как подошел катер начальника штаба флота адмирала Бубнова. Поднявшись по трапу, адмирал Бубнов прошел прямо ко мне. Он передал мне просьбу пришедшего накануне на пароходе в Севастополь генерала Шиллинга прибыть немедленно на квартиру командующего флотом адмирала Ненюкова, где генерал Шиллинг меня уже ждал.

От адмирала Бубнова я узнал кошмарные подробности оставления Одессы. Большое число войск и чинов гражданских управлений не успели погрузиться. В порту происходили ужасные сцены. Люди пытались спастись по льду, проваливались и тонули. Другие стоя на коленях, протягивали к отходящим кораблям руки моля о помощи. Несколько человек, предвидя неминуемую гибель, кончили самоубийством. Часть армии, во главе с генералом Бредовым, не успев погрузиться, по имеющимся сведениям, решила пробиваться в Румынию.

В связи с вышеизложенным, по словам адмирала Бубнова, в армии и в тылу было большое озлобление против командующего войсками Новороссии. Общий развал не миновал и Крыма. Сумбурные, подчас совершенно бессмысленные, самодурные распоряжения генерала Слащева не могли внести успокоения.

В Крыму скопилось огромное количество разрозненных тыловых войск, части управлений, громадное число беженцев. Запуганные, затерянные, потерявшие связь со своими частями и управлениями, не знающие кого слушаться, они вносили собой хаотический беспорядок. Власти -- комендант крепости генерал Субботин и губернатор Татищев, совсем растерялись. Всем этим искусно воспользовались темные силы. Какой-то авантюрист, именовавшийся капитаном Орловым, собрав вокруг себя кучку проходимцев, объявил беспощадную борьбу под лозунгом "оздоровление тыла для плодотворной борьбы с большевиками".

Присоединив укрывающихся от мобилизации в горах татар, Орлов беспрепятственно занял Симферополь, арестовав оказавшихся там коменданта Севастопольской крепости генерала Субботина, начальника штаба войск Новороссии генерала Чернавина и начальника местного гарнизона. Растерявшиеся гражданские власти, во главе с губернатором, беспрекословно подчинились неизвестному проходимцу.

Конечно, такой порядок вещей долго продолжаться не мог. Генерал Слащев направил в Симферополь с фронта войска, при приближении коих Орлов со своей шайкой бежал в горы. Однако, спустя несколько дней, он появился вновь. Из Ялты поступили сведения о движении его отряда со стороны Алушты. В Ялте войск не было, и занять город шайке Орлова не представляло затруднения. В эти дни общего развала, тревоги и неудовольствия, преступное выступление Орлова вызвало бурю страстей. Исстрадавшиеся от безвластия, возмущенные преступными действиями администрации на местах, изверившиеся в выкинутые властью лозунги, потерявшие голову обыватели увидели в выступлении Орлова возможность изменить существующий порядок. Среди обывателей и даже части армии Орлов вызывал к себе сочувствие...

На фронте положение было тревожно. Малочисленные, сборные войска генерала Слащева, хотя и продолжали успешно удерживать Чонгарское и Перекопское дефиле, однако, значительные потери, усталость и недостаток снабжения и снаряжения заставляли опасаться, что сопротивление это продолжительным быть не может.

Я проехал с адмиралом Бубновым в помещение штаба флота, где жил и адмирал Ненюков. В кабинете последнего я застал генерала Шиллинга. Высокий, плотный, с открытым свежим лицом, он производил довольно приятное впечатление.

-- "Ваше превосходительство", обратился он ко мне, "я буду говорить с вами не как командующий армией, а как старый гвардейский офицер. Вы, вероятно, знаете, в каких тяжелых условиях была оставлена Одесса. Мне этого, конечно, не простят. Мне хорошо известно то неудовольствие, которое существует здесь против меня. Я прибыл вчера и мне сразу это стало ясно. При этих условиях я не могу оставаться во главе войск. Я готов, если вы будете согласны, сдать вам командование".

Я ответил, что вопрос о назначении моем в Крым уже подымался в ставке, что Главнокомандующий решительно в этом отказал, что оставшись не у дел, я, перед самым отъездом, подал рапорт об увольнении от службы, что хотя Крымский театр и является в настоящее время стратегически почти независимым от Кавказского, однако я, стоя во главе крымских войск, буду неизбежно сталкиваться в целом ряде вопросов с распоряжениями ставки и что, при существующем со стороны генерала Деникина ко мне отношении, мое назначение едва ли будет полезным для дела.

Генерал Шиллинг продолжал настаивать. Адмирал Ненюков его поддерживал.

В конце концов я согласился. Генерал Шиллинг хотел в тот же день переговорить со ставкой.

Утром я сделал визит генералу Субботину. Последний, глубоко потрясенный историей своего ареста капитаном Орловым и сознававший бессилие свое справиться с делом, возбудил ходатайство об освобождении его от должности.

Заехал я и к проживавшему в Севастополе в гостинице "Кист" генералу Май-Маевскому. Он был, видимо, тронут моим визитом. Говоря о бывшей своей армии и тяжелых условиях, в которых пришлось ему оставить войска, он упомянул о приказе моем, отданном армии по вступлении в командование.

-- "Не скрою от вас, мне было очень больно читать этот приказ". Я решительно недоумевал, чем упомянутый приказ мог задеть бывшего командующего армией и спросил его об этом.

-- "Да как же, а ваша фраза о том, что вы будете беспощадно преследовать за пьянство и грабежи, ведь это как никак, а камешек в мой огород". Я продолжал недоумевать.

-- "Помилуйте", пояснил генерал Май-Маевский, "на войне начальник для достижения успеха должен использовать все, не только одни положительные, но и отрицательные побуждения подчиненных. Настоящая война особенно тяжела. Если вы будете требовать от офицеров и солдат, чтобы они были аскетами, то они и воевать не будут".

Я возмутился.

-- "Ваше превосходительство, какая же разница при этих условиях будет между нами и большевиками"?

Генерал Май-Маевский сразу нашелся:

-- "Ну, вот большевики и побеждают", видимо, в сознании своей правоты заключил он.

Днем у командующего флотом я встретил генерала Шиллинга. Последний имел несколько смущенный вид. Он сообщил мне, что за истекшие сутки получил ряд сведений, в значительной мере разъяснявших первые его тяжелые впечатления, что того общего недоверия и неудовольствия в войсках, которого он опасался, видимо, нет, и он не теряет надежды справиться с делом. Я, со своей стороны, просил его считать наш вчерашний разговор, как бы не имевшим места.

Орлов со своей шайкой продолжал приближаться к Ялте. Начальник Ялтинского гарнизона генерал Зыков и уездный начальник граф Голенищев-Кутузов посылали одну за другой телеграммы, прося помощи, 7-го февраля я получил телеграмму генерала Шиллинга (хотя я никакого официального положения не занимал, но все телеграммы генерала Шиллинга старшим начальникам отчего-то адресовались и мне).

"Севастополь и его район на осадном положении. Нр 2950 7/2 -- 20 года Дханкой Генлейт. Шиллинг".

Через несколько часов я неожиданно получил вторую телеграмму генерала Шиллинга. Последний просил меня принять начальство над всеми сухопутными и морскими силами в крепостном и побережном районе.

"Большевики готовят новую атаку на Крым между тем в тылу происходят брожения среди офицерства и других групп, а также продолжается движение группы капитана Орлова и все это может окончательно разрушить тыл и отдать большевикам Крым. Прошу Ваше Превосходительство принять на себя начальствование над всеми сухопутными и морскими силами, находящимися в районе Алушта, Бахчисарай, устье Альмы, все пункты включительно, с подчинением Вам Комкрепа Севастополя, флота, отряда полковника Ильина находящегося в Алуште и отряда полковника Головченко, находящегося в Бахчисарае. Ваша задача мерами какими вы признаете целесообразными успокоить офицерство, солдат и население и прекратить бунтарство капитана Орлова, направив его отряд на фронт для пополнения редеющих частей генерала Слащева. Джанкой 7/II --20 года 11 часов Нр 0231483. Шиллинг".

Одновременно, генерал Шиллинг уведомил о моем назначении всех старших начальников.

Я немедленно телеграфировал генералу Шиллингу:

"0231483. Всякое новое разделение власти в Крыму при существующем здесь уже многовластии лишь усложнит положение и увеличит развал тыла. От Вашего предложения вынужден отказаться. Об изложенном прошу указать всем начальникам коим Вами послан номер 0231484 Нр 625 7 февраля 21 час. Врангель".

Копии с телеграмм генерала Шиллинга и моей ответной я отправил прибывшему накануне в Севастополь на похороны скончавшейся матери помощнику Главнокомандующего генералу Лукомскому, приложив полученную мною от одного из офицеров, направленного в Ялту на пароход "Колхида" отряда, прокламацию капитана Орлова.

Воззвание.

Г. г. офицеры, казаки, солдаты и матросы.

Весь многочисленный гарнизон гор. Ялты и ее окрестностей и подошедший десант из Севастополя с русскими судами, вместе с артиллерией и пулеметами, сознавая правоту нашего общего Святого Дела, перешли к нам по первому нашему зову со своими офицерами. Генерал Шиллинг просит меня к прямому проводу, но я с ним буду говорить только тогда, когда он возвратит нам тысячи безвозвратно погибших в Одессе. По дошедшим до меня сведениям наш молодой вождь генерал Врангель прибыл в Крым. Это тот, с кем мы будем и должны говорить. Это тот, кому мы верим все, все, это тот, кто все отдаст на борьбу с большевиками и преступным тылом.

Да здравствует генерал Врангель, наш могучий и сильный духом молодой офицер.

Капитан Орлов.

Генерал Лукомский, встревоженный положением, учитывая растущее неудовольствие против генерала Шиллинга, немедленно по приезду телеграфировал Главнокомандующему, вновь настаивая на вручении мне командования в Крыму. На необходимость сделать это он указывал и генералу Шиллингу. Однородная телеграмма Главнокомандующему была послана и командующим флотом адмиралом Ненюковым. По получении от меня пересланных ему телеграмм, генерал Лукомский вновь телеграфировал Главнокомандующему.

"В дополнение к предыдущей телеграмме сообщаю, что положение осложняется тем, что все, что будет формироваться в тылу и направляться против капитана Орлова, будет переходить на его сторону. Распоряжение Шиллинга о направлении отрядов против Орлова, особенно если произойдет столкновение между офицерскими отрядами, поведет к полному развалу и тыла, и фронта. Против Шиллинга большое возбуждение. Выход один -- это немедленное назначение Врангеля на место Шиллинга. На себя это взять не считаю возможным, но повторяю, это единственное решение для ликвидации дела без кровопролития и для сохранения фронта. Медлить невозможно. Прошу дать срочное указание. 4 февраля 1920 года.

Генерал Лукомский".

Утром я получил записку генерала Лукомского:

"Сейчас генерал Шиллинг передал мне по аппарату, что он просил Главкома о назначении Вас на его место, или же о назначении Вас помощником к нему -- генералу Шиллингу. Главнокомандующий не согласился ни на то, ни на другое и приказал Шиллингу, самому справиться с тем, что происходит. Генерал Шиллинг находит, что при создавшейся обстановке Ваше присутствие в Крыму нежелательно. Очень грустно, что все так разрешается, боюсь, что это поведет к катастрофе. Сегодня я уезжаю в Новороссийск. Ваш Лукомский, 8/11-20 года".

Настояние генерала Шиллинга на оставлении мною Крыма меня глубоко возмутило. Я телеграфировал ему:

"Генерал Лукомский письменно уведомил меня, что Вы находите пребывание мое в Крыму нежелательным. Полагаю, что вся предыдущая моя служба не дает никому права делать мне подобные заявления.

8 февраля 6 часов Нр 626. Врангель".

Одновременно я послал ему копию моей телеграммы капитану Орлову:

"Мне доставлено воззвание за Вашей подписью, в коем Вы заявляете о желании, минуя всех Ваших начальников, подчиниться мне, хотя я ныне не у дел. Еще недавно присяга, обязывая воина подчинению старшим начальникам, делала русскую армию непобедимой. Клятвопреступление привело Россию к братоубийственной войне. В настоящей борьбе мы связали себя вместо присяги добровольным подчинением, изменить которому без гибели нашего общего дела не можете ни Вы, ни я. Как старый офицер, отдавший Родине двадцать лет жизни, я горячо призываю Вас, во имя блага ее, подчиниться требованиям Ваших начальников. 8 февраля 1920 года. Нр 627. Врангель".

Через несколько часов я получил ответ генерала Шиллинга:

"626. Отнюдь не желал уронить Ваших заслуг перед Родиной, хотел передать Вам власть в Крыму, о чем дважды просил Главкома, но получив отказ и будучи нравственно и юридически ответственным за многие жизни в Крыму и ввиду создавшейся обстановки, полагал, что Ваш отъезд из Крыма облегчит мне привести тыл к повиновению. Верьте, что имею лишь в мыслях благо общего дела, а не личные интересы. Отнюдь не изгоняю Вас из Крыма, делайте так, как совесть и разум Вам подсказывают, а за призыв, посланный Вами Орлову, приношу Вам мою сердечную благодарность. 8/2 -- 20, 16 часов. Нр 0231504. Шиллинг".

По мере приближения Орлова к Ялте, тревога и растерянность в городе росли.

К голосам помощника Главнокомандующего и командующего флотом присоединили свой голос ряд общественных деятелей; ими была послана генералу Деникину, покрытая многочисленными подписями, телеграмма:

"Войска Крымского фронта, под командой доблестного генерала Слащева геройски отражают большевиков, но события, разыгравшиеся в тылу, грозят внести раскол в среду защитников Крыма и Добровольческой армии и неминуемо приведут к гибели дела обороны Крыма, если во главе власти в Крыму не будет Вашим Высокопревосходительством безотлагательно поставлено лицо, заслужившее личными качествами своими и боевыми заслугами доверие, как армии, так и населения и вместе с тем знакомое с особенностями крымской жизни и обстановки. Таковым лицом по единодушному убеждению крымских гражданских и военных кругов является генерал Врангель, ныне находящийся в Крыму. Преклоняясь перед Вашим самоотверженным служением делу спасения Родины, мы, государственные и общественные деятели, объединившиеся вокруг провозглашаемых Вами лозунгов и по прежнему незыблемо верящие в возрождение России, почитаем долгом совести о таковом нашем убеждении довести до Вашего сведения, уверенные, что серьезность положения оправдает в Ваших глазах наше настоящее обращение.

Первоприсутствующий сенатор Ненарокомов, городской голова Ялты Иванов, уполномоченный Красного Креста Крыма Гучков, исполняющий обязанности оберпрокурора Правительствующего Сената Решетовский, князь Борис Гагарин, член Государственной Думы Тесленко, председатель медицинского общества Зевакин, гласный Ялтинской думы Савич, председатель Ялтинской думы граф Апраксин, гласный Московской думы и Московского земства Сергей Ижболдин, сенатор Александр Неверов, сенатор Григорий Глинка, Таврический земский гласный Владимир Келлер, член Государственного Совета Александр Наумов".

Дело разрешилось совершенно неожиданно полученной комендантом Севастопольской крепости телеграммой, сообщающей выдержку из приказа Главнокомандующего от 8-го февраля:

"Коменданту Севастопольской крепости.

По генеральному штабу: увольняются от службы согласно прошению: помощник Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России и начальник военно-морского управления генерального штаба генерал-лейтенант Лукомский, состоящие в распоряжении Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России генерального штаба генерал-лейтенанты: барон Врангель и Шатилов. По морскому ведомству увольняются от службы: командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков и начальник штаба командующего Черноморским флотом контр-адмирал Бубнов. Главнокомандующий генерал-лейтенант Деникин. 8 февраля 1920 года. Нр 002531".

Если увольнение меня и генерала Шатилова и являлось следствием поданных нами прошений об увольнении от службы, то массовое увольнение всех прочих лиц без прошений одним с нами приказом, могло быть объяснено лишь желанием Главнокомандующего пресечь новый мерещившийся ему "мятеж". Последнее предположение не замедлило получить подтверждение. В полученном приказе генерала Деникина, упоминающего о том, что "выступление капитана Орлова руководится лицами, затеявшими подлую политическую игру", генералу Шиллингу приказывалось арестовать виновных, "невзирая на их высокий чин или положение". Упомянутая выписка из приказа об увольнении от службы ряда лиц и приведенный приказ Главнокомандующего были, с очевидной целью подчеркнуть их взаимную связь, расклеены рядом во всех витринах Крымского отделения Освага.

Удар пришелся по тем, кто собирался его нанести. Мое обращение к капитану Орлову успело появиться уже в местных газетах и для всех не могло быть сомнений, кто истинные руководители "подлой политической игры".

Накануне подхода Орлова к Ялте, туда прибыл генерал Покровский. Последний, по расформировании Кавказской армии, малочисленные части которой были переданы в Кубанскую армию, остался не у дел. Не чувствуя над собой сдерживающего начала, в сознании полной безнаказанности, генерал Покровский, находивший в себе достаточную силу воли сдерживаться, когда это было необходимо, ныне, как говорится, "соскочил с нареза", пил и самодурствовал. Прибыв в Ялту, он потребовал от местных властей полного себе подчинения, объявил мобилизацию всех способных носить оружие, заявил о решении своем дать бой мятежнику Орлову. Обывателей хватали на улицах, вооружали чем попало. Орлов подходил к городу. Генерал Покровский с несколькими десятками напуганных, не умеющих стрелять "мобилизованных", вышел его встречать. "Мобилизованные" разбежались и Орлов, арестовав генерала Покровского, без единого выстрела занял город. Прибывший на "Колхиде" отряд, составленный из каких-то тыловых команд, оставался безучастным зрителем. Проведя несколько дней в Ялте, произведя шум и ограбив кассу местного отделения Государственного банка, Орлов ушел в горы.

В эти дни Крым переживал тревогу. Красные, перейдя в наступление, 13-го февраля овладели Тюп-Джаяхойскям полуостровом, нанесли нашим частям значительные потери и захватили 9 орудий. В городе росли угрожающие слухи, в витринах Освага появились истерические, с потугой на "суворовские", приказы генерала Слащева. Через день все успокоилось, противник отошел обратно на Чонгарский полуостров.

Генерал Слащев, на несколько часов приезжавший в Севастополь, посетил меня.

Я видел его последний раз под Ставрополем, он поразил меня тогда своей молодостью и свежестью. Теперь его трудно было узнать. Бледно-землистый, с беззубым ртом и облезлыми волосами, громким ненормальным смехом и беспорядочными порывистыми движениями, он производил впечатление почти потерявшего душевное равновесие человека.

Одет он был в какой-то фантастический костюм, -- черные, с серебряными лампасами брюки, обшитый куньим мехом ментик, низкую папаху "кубанку" и белую бурку.

Перескакивая с одного предмета на другой и неожиданно прерывая рассказ громким смехом, он говорил о тех тяжелых боях, которые довелось ему вести при отходе на Крым, о тех трудностях, которые пришлось преодолеть, чтобы собрать и сколотить сбившиеся в Крыму отдельные воинские команды и запасные части разных полков, о том, как крутыми, беспощадными мерами удалось ему пресечь в самом корне подготавлявшееся севастопольскими рабочими восстание.

Через день прибыл из Ялты генерал Покровский. По его словам Главнокомандующий решил убрать генерала Шиллинга и он, Покровский, явится его заместителем. Действительно, в течение дня Покровский несколько раз по прямому проводу говорил со ставкой и вечером выехал на фронт. Однако, через день, не заезжая в Севастополь, он вернулся в Ялту. По слухам, генерал Слащев донес Главнокомандующему, что в случае назначения Покровского он просит его от командования корпусом уволить. Намечавшееся назначение генерала Покровского не состоялось.

Неожиданно я получил телеграмму генерала Хольмана, принятую радиостанцией дредноута "Мальборо":

"Сообщите Врангелю, что миноносец немедленно отвезет его в Новороссийск. Нижеследующее от Хольмана: Хольман гарантирует его безопасность и попытается устроить ему свидание с Деникиным, но ему нечего приезжать, если он не намерен подчиниться окончательному решению Деникина относительно его будущего направления. Врангель должен понять, что вопрос идет о будущем России. Он должен быть готов открыто заявить о поддержке им новой демократической политики Деникина и дать строгий отпор реакционерам, ныне прикрывающимся его именем. Хольман доверяется его лояльности во время его пребывания в Новороссийске. Если Врангель пожелает, отправьте его с миноносцем, прибывающим завтра, в среду. Сообщите мне как можно скорее о времени прибытия".

Телеграмма эта немало меня изумила. Я не мог допустить мысли, что она была послана без ведома генерала Деникина. Я решил от всяких объяснений уклониться и просил генерала Шатилова проехать к генералу Хольману и передать, что я чрезвычайно ему благодарен за предложенное посредничество, но что, не чувствуя за собой никакой вины, не нахожу нужным давать кому бы то ни было объяснения. Что же касается его обещания гарантировать мне неприкосновенность, то в таковых гарантиях не нуждаюсь, так как преступником ни перед кем себя не чувствую и не вижу откуда мне может грозить опасность. Генерал Шатилов выехал в Новороссийск на миноносце. Через день он вернулся и сообщил мне о переданном ему командующим английским флотом адмиралом Сеймуром, от имени генерала Хольмана, требовании Главнокомандующего, чтобы я немедленно выехал из пределов Вооруженных Сил Юга России.

Требование это было обусловлено тем, что будто бы вокруг меня собираются все недовольные генералом Деникиным. Адмирал Сеймур предупредил генерала Шатилова, что высадиться в Новороссийске ему запрещено.

Трудно передать то негодование, которое вызвало во мне сообщение генерала Шатилова. Не говоря о том, что требование генерала Деникина было по существу незаслуженным и обидным, мне было бесконечно больно оставить близкую сердцу моему армию и покинуть в такое тяжелое время Родину. Я не хотел быть среди тех, кто ныне, как крысы с тонущего корабля, бежали из Новороссийска, Севастополя, Ялты, Феодоссии. В то же время, я не желал дать возможности бросить мне хотя бы тень упрека в создании затруднений Главнокомандующему в эти грозные дни. С болью в сердце я решил уехать. Я не хотел воспользоваться для отъезда иностранным судном, правильных же рейсовых русских судов в Константинополь не было. Я написал командующему флотом адмиралу Саблину, заменившему адмирала Ненюкова, прося предоставить в мое распоряжение какое-либо судно.

Адмирал Саблин любезно предоставил мне возможность воспользоваться отходящим через несколько дней в Константинополь пароходом "Александр Михайлович", на котором я продолжал все время жить. Душа кипела от боли за гибнувшее дело, от негодования за незаслуженную обиду, от возмущения той сетью несправедливых подозрений, происков и лжи, которой столько месяцев опутывали меня. Я написал генералу Деникину.

Написанное под влиянием гнева письмо, точно излагая историю создавшихся взаимоотношений, грешило резкостью, содержало местами личные выпады:

"Английский адмирал Сеймур передал мне от имени начальника Английской миссии при Вооруженных силах Юга России генерала Хольмана, что Вы сделали ему, генералу Хольману, заявление о Вашем требовании оставления мною пределов России, причем Вы обусловили это заявление тем, что вокруг имени моего, якобы, объединяются все те, кто недоволен Вами.

Адмирал Сеймур предложил мне воспользоваться для отъезда за границу английским судном..."

"Моя армия освободила Северный Кавказ", -- писал я далее.

"На совещании в Минеральных водах 6-го января 1919 года я предложил Вам перебросить ее на Царицынское направление, дабы подать помощь адмиралу Колчаку, победоносно подходившему к Волге..."

"Рапортом от 4-го апреля за номером 82 вновь указывал на необходимость выбрать главным операционным направлением Царицынское, предупреждая, что в противном случае "противник сам перейдет в наступление от Царицына, причем создастся угроза нашей базе". Мои предсказания пророчески сбылись и, в середине апреля, противник форсировал Маныч и, выйдя в тыл Добровольческой армии, подошел на 12 верст к Батайску".

"...Предоставленный самому себе, адмирал Колчак был раздавлен и начал отход на Восток. Тщетно Кавказская армия пыталась подать помощь его войскам. Истомленная походом по безводной степи, обескровленная и слабо пополненная, она к тому же ослаблялась выделением все новых и новых частей для переброски на фронт Добровольческой армии...".

"...Письмом от 29-го июля я обратился к Вам, указывая на тяжелое положение моей армии и на неизбежность, благодаря нашей ошибочной стратегии, поворота боевого счастья. Я получил ответ, где Вы указывали, что "если бы я следовал советам своих помощников, то Вооруженные Силы Юга не достигли бы настоящего положения". Мои предсказания, увы, сбылись и на сей раз. Кавказская армия под ударами Х-ой, II-ой, ХI-ой и IV-ой армий красных была отброшена к югу и хотя с беспримерной доблестью и разбила, упираясь на укрепленную Царицынскую позицию, все четыре неприятельских армии, но сама потеряла окончательно возможность начать новую наступательную операцию. Отбросив к югу мою армию, противник стал спешно сосредотачивать свои силы для прикрытия Москвы и, перейдя в наступление против армии генерала Май-Маевского, растянувшейся на огромном фронте, лишенной резервов и плохо организованной, легко заставил ее начать отход".

"17-го октября генерал Романовский телеграммой запросил меня, какие силы мог бы я выделить из состава Кавказской армии на помощь Добровольческой. Я, телеграммой от 18-го октября за ?03533, ответил, что "при малочисленности конных дивизий переброской 1-2 дивизий дела не решить и предложил принять крупное решение "перебросить из вверенной мне армии 3,5 кубанские дивизии". Остающиеся части Кавказской армии, ввиду их малочисленности, я предлагал свести в отдельный корпус, оставив во главе его генерала Покровского. Стратегическое решение напрашивалось само собой -- объединение сосредоточенных уже в районе Купянска 4-го донского, 3-го конного корпусов. Терской и отдельной Донской дивизий и вновь перебрасываемых 3,5 кубанские дивизии и использование для управления конной массой штаба Кавказской армии...".

"...Из Кавказской армии были взяты только две дивизии и хотя впоследствии сама обстановка и вынудила Вас перебросить все 3,5 дивизии, но время было упущено безвозвратно и вводимые в бой по частям войска терпели поочередно поражения. Еще 11 -го ноября Вы, в ответе на мои повторные настояния, писали мне, что "после детального обсуждения" отказываетесь от предложенной мной перегруппировки, а через десять дней, 22-го, когда уже выяснилась потеря Харькова и неизбежный отход в Донецкий бассейн, Вы телеграммой вызвали меня "для нового назначения" -- принятия Добровольческой армии, с подчинением мне конной группы. Об оказании серьезного сопротивления противнику думать уже не приходилось, единственно, что еще можно было сделать, это попытаться вывести армию из-под ударов врага и, отведя ее на соединение с Донской, прикрыть Ростовское направление. Я это сделал, после тягчайшего 350-тиверстного флангового марша. По мере того, как армия приближалась к Ростову, Новочеркасску, тревога и неудовольствие росли. Общество и армия отлично учитывали причины поражения и упреки Высшему Командованию раздавались все громче и громче..."

"Вы стали искать кругом крамолу и мятеж, 9-го декабря я подал Вам рапорт, с подробным указанием на причины постигших нас неудач и указанием на необходимость принятия спешно ряда мер для улучшения нашего положения.

Я указывал на необходимость немедленно начать эвакуацию Ростова и Новочеркасска, принять срочные меры по укреплению плацдарма на правом берегу Дона и т. д. Ничего сделано не было, но зато в ответе на рапорт мой последовала телеграмма всем командующим армиями, с указанием на то, что "некоторые начальники позволяют себе делать мне заявления в недопустимой форме" и требованием "беспрекословного повиновения".

В середине декабря, я, имея необходимость выяснить целый ряд вопросов (мобилизация населения и коней в занятом моей армией Таганрогском округе, разворачивание некоторых кубанских частей и т. д.) с генералами Сидориным и Покровским, просил их прибыть в Ростов для свидания со мной. Телеграмма им -- сообщена была мной в копии генералу Романовскому. На следующий день я получил Вашу циркулярную телеграмму всем командующим армиями, в коей указывалось на "недопустимость" моей телеграммы и запрещался командующим выезд из пределов их армий. По-видимому, этими мерами Вы собирались пресечь возможность чудившегося Вам заговора Ваших ближайших помощников.

20-го декабря Добровольческая армия была расформирована и я получил от Вас задачу отправиться на Кавказ для формирования кубанской и терской конницы.

По приезду в Екатеринодар, я узнал, что несколькими днями раньше прибыл на Кубань генерал Шкуро, получивший от Вас ту же задачу, хотя Вы это в последствии и пытались отрицать, намекая, что генерал Шкуро действовал самозванно. Между тем, в печати генерал Шкуро совершенно определенно объявил о данном ему Вами поручении и заявления его Вашим штабом не опровергались; при генерале Шкуро состоял генерального штаба полковник Гонтарев, командированный в его распоряжение генералом Вязьмитиновым, при нем же состояли (неизвестно для меня, кем командированные) два агента контрразведывательного отделения Вашего штаба -- братья Карташевы. Последние вели специально агитацию против меня среди казаков, распространяя слухи о моих намерениях произвести переворот, опираясь на "монархистов" и желании принять "германскую ориентацию". В конце декабря генерал Шкуро был назначен командующим Кубанской армией, а я, оставшись не у дел, прибыл в Новороссийск. Еще 25-го декабря я подал Вам рапорт, указывая на неизбежность развала на Кубани и необходимость удержания Новороссии и Крыма, куда можно было бы перенести борьбу. Доходившие из этих мест тревожные слухи, в связи с пребыванием моим, в столь тяжелое для Родины время "не у дел", не могли не волновать общество. О необходимости использовать мои силы Вам указывалось неоднократно и старшими военноначальниками, и государственными людьми, и общественными деятелями. Указывалось, что при полной самостоятельности Новороссийского и Крымского театров, разделение командования в этих областях необходимо. Подобная точка зрения поддерживалась и английским командованием. Лишь через 3 недели, когда потеря Новороссии стала почти очевидной, Вы согласились на назначение меня помощником генерала Шиллинга по военной части, а 28-го января, в день моего отъезда из Новороссийска, я уже получил телеграмму генерала Романовского, что "ввиду оставления Новороссии, должность помощника главноначальствующего замещена не будет".

В Новороссийске за мной велась Вашим штабом самая недостойная слежка: в официальных донесениях Новороссийских органов контрразведывательного отделения Вашего штаба, аккуратно сообщалось, кто и когда меня посетил, а генерал-квартирмейстер Вашего штаба позволял себе громогласно, в присутствии посторонних офицеров, говорить о каком-то "внутреннем фронте в Новороссийске, во главе с генералом Врангелем".

Усиленно распространенные Вашим штабом слухи о намерении моем "произвести переворот", достигли заграницы. В Новороссийске посетил меня прибывший из Англии с чрезвычайной миссией г-н Мак-Киндер, сообщивший мне, что им получена депеша от его правительства, запрашивающая о справедливости слухов о произведенном мною "перевороте". При этом г-н Мак-Киндер высказал предположения, что поводом к этому слуху могли послужить ставшие широким достоянием Ваши со мною неприязненные отношения; он просил меня, буде найду возможность, с полной откровенностью высказаться по затронутому им вопросу. Я ответил ему, что не могу допустить мысли о каком бы то ни было выступлении против начальника, в добровольное подчинение которому стал сам и уполномочил его передать его правительству, что достаточной порукой сказанному является данное мною слово и вся прежняя моя боевая служба. В рапорте от 31-го декабря за номером 85 я подробно изложил Вам весь разговор, имевший место между г-ном Мак-Киндером и мною, предоставив в Ваши руки документ в достаточной мере, казалось бы, долженствовавший рассеять Ваши опасения... Вы даже не ответили мне...".

"... Я подал в отставку и выехал в Крым, "на покой". Мой приезд в Севастополь совпал с выступлением капитана Орлова. Выступление это, глупое и вредное, но выбросившее лозунгом "борьбу с разрухой в тылу и укрепление фронта", вызвало бурю страстей. Исстрадавшаяся от безвластия, изверившаяся в выкинутые властью лозунги, возмущенная преступными действиями ее представителей, армия и общество увидели в выступлении Орлова возможность изменить существующий порядок вещей. Во мне увидели человека, способного дать то, чего жаждали все. Капитан Орлов объявил, что подчинится лишь мне. Прибывший в Крым после падения Одессы генерал Шиллинг, учитывая положение, сам просил Вас о назначении меня на его место. Командующий флотом и помощник Ваш, генерал Лукомский, поддерживали его ходатайство. Целый ряд общественных групп, представители духовенства народов Крыма, просили Вас о том же. На этом же настаивали и представители союзников. Все было тщетно".

"...8-го февраля Вы отдали приказ, осуждающий выступление капитана Орлова, руководимое лицами, "затеявшими подлую политическую игру", и предложили генералу Шиллингу арестовать виновных, невзирая на их "высокий чин или положение". Одновременным приказом были уволены в отставку я и бывший начальник штаба моей армии генерал Шатилов, а равно и ходатайствовавшие о моем назначении в Крым -- генерал Лукомский и адмирал Ненюков. Оба приказа появились в Крыму одновременно 10-го февраля, а за два дня в местной печати появилась телеграмма моя капитану Орлову, в которой я убеждал его, "как старый офицер, отдавший Родине 20 лет жизни, ради блага ее подчиниться требованиям начальников..."

"...Теперь Вы предлагаете мне покинуть Россию. Предложение это Вы передали мне через англичан.

Переданное таким образом подобное предложение может быть истолковано, как сделанное по их инициативе, в связи с моей "германской ориентацией", сведения о которой столь усердно распространялись Вашими агентами.

В последнем смысле и истолковывался Вашим штабом Ваш отказ о назначении меня в Крым, против чего, будто бы, англичане протестовали.

Со времени увольнения меня в отставку, я считаю себя от всяких обязательств по отношению к Вам свободным и предложение Ваше для себя совершенно не обязательным. Средств заставить меня его выполнить у Вас нет, и тем не менее я решаюсь оставить Россию, заглушив горесть в сердце своем..."

"...Если мое пребывание на Родине может хоть сколько-нибудь повредить Вам защитить ее и спасти тех, кто Вам доверился, я, ни минуты не колеблясь, оставляю Россию.

Барон Петр Врангель".

Копию с этого письма я послал тем, кто косвенно из-за меня пострадал: генералу Лукомскому, адмиралам Ненюкову и Бубнову, и генералу Хольману, передавшему мне требование генерала Деникина о выезде.

Через несколько дней генерал Хольман ответил мне:

"Екатеринодар, 7. 3. 1920 г. Ваше Превосходительство!

Я глубоко уверен, что Ваш разрыв с генералом Деникиным явился следствием того, что Вы, как это часто бывает с искренними патриотами во время смуты, недостаточно поняли друг друга.

При таких отношениях служить вместе бывает слишком тяжело.

Мне причинило глубокую боль просить Вас оставить Крым, так как, искренне веря в Ваши лучшие намерения и преданность Родине, я все же счел правильным и полезным для настоящего положения, сделать это.

Я желаю Вашему Превосходительству всякого благополучия и надеюсь, что встретимся где-нибудь в более благоприятной обстановке, возможно, опять братьями по оружию.

Прошу Ваше Превосходительство принять уверения в моем глубоком и искреннем уважении.

А. Хольман".

Сведения о моей высылке быстро распространились. Известие об этом было встречено в армии и обществе весьма болезненно. Я ежедневно получал огромное число сочувственных писем и телеграмм. Многие приходили лично -- соболезновали, просили остаться. Это было очень тягостно. Отъезд мой все откладывался. "Великому Князю Александру Михайловичу" негде было принять угля. Все угольщики направлялись в Новороссийск, где шла поспешная эвакуация. Оттуда приходили тревожные сведения.

Успех добровольцев, овладевших 7-го февраля Ростовом, был кратковременным. 10-го числа под напором противника, наши войска оставили город, отойдя на левый берег Дона. Поредевшие, истекавшие кровью полки, выбивались из сил. Вновь сформированные кубанские части, под влиянием агитации, отказывались драться и расходились по домам. В тылу повсеместно вспыхнули восстания. Теснимые красными, наши войска отошли к самому Екатеринодару.

23-го февраля, красные, открыв по Перекопскому участку сильный артиллерийский огонь, перешли в наступление и к восьми часам 24-го овладели деревней Юшунь. Однако, в десять часов 26-го, наши части, перейдя в контратаку, после упорного боя вновь заняли Юшунь, отбросив противника в исходное положение.

Наконец уголь прибыл. "Александр Михайлович" мог уходить, однако, в день отъезда оказались повреждения в машине. Кем-то сняты были крышки с клапанов. Потеряв надежду выехать на русском судне, я, скрепя сердце, сел на английский "слуп".

Стояла легкая зыбь. Печально смотрел я на исчезающие за горизонтом родные берега. Там, на последнем клочке родной земли, прижатая к морю, умирала армия. То знамя, которое она так гордо несла, было повержено в прах. Вокруг этого знамени шла предсмертная борьба, борьба, роковой исход которой не оставлял сомнений...




--------------------------------------------------------------------------------

Здесь читайте:
Врангель Петр Николаевич (биографические материалы).

Гражданская война 1918-1920 в России (хронологическая таблица)

Александр Куприн. О преемственности. 1920 г.

Александр Куприн. О Врангеле. Еще раз о Врангеле и, конечно, не в последний. 1921 г.

Белое движение в лицах (биографический указатель).

ВСЮР (справочная статья).




БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА




Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,
на 2-х доменах: www.hrono.ru и www.hronos.km.ru,
редактор Вячеслав Румянцев
При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС"

[Kunapucc]

http://www.youtube.com/watch?v=vV8BpuTfkAs...feature=related

[ротный]

http://ethology.ru/news/?id=561

[Евгения]

Лучше нету того цвету
Слова М. Исаковского.
Музыка М. Блантера
Лучше нету того цвету
Когда яблоня цветет...
Лучше нету той минуты,
Когда милый мой придет.
Как увижу, как услышу
Все во мне заговорит:
Вся душа моя пылает,
Вся душа моя горит.

Мы в глаза друг другу глянем,
Руки жаркие сплетем,
И куда - не знаем сами, -
Словно пьяные, бредем.
А кругом сады белеют,
А в садах бушует май,
И такой на небе месяц -
Хоть иголки подбирай.

Мы бредем по тем дорожкам,
Где не кошена трава,
Где из сердца сами рвутс
Незабвенные слова.
За рекой гармонь играет,
То зальется, то замрет...
Лучше нету того цвету,
Когда яблоня цветет...

[ротный]

Это уже сверх интересно.

http://timer-ua.com/animals/2009/01/28/203630.html

Ученые выявили единственное на Земле потенциально бессмертное животное. Необычная медуза, названная Turritopsis nutricula, обладает уникальными способностями бесконечно себя омолаживать.



Медузы этого вида сравнительно не велики: всего 4-5 мм в диаметре. И в отличие от большинства медуз, которые после участия в репродуктивном цикле умирают, Turritopsis nutricula после спаривания возвращаются к ювенильной стадии.



На сегодняшний день это единственный известный ученым представитель фауны, способный к подобному омолаживанию. Теоретически подобный цикл медуза может проделывать бесконечно, что делает ее потенциально бессмертной. Эти существа, представляющие класс гидрозоев, умирают, только если их съедят или убьют. По одной из гипотез, клетки в организме таких медуз трансформируются, преобразуясь из одного типа в другой.



На настоящий момент морские биологи и генетики пристально изучают медузу с целью проследить процесс превращения клеток из одной формы в другую, известный в науке как трансдифференциация.



Учитывая, что они не умирают естественной смертью, Turritopsis nutricula при определенных условиях способны, слишком сильно размножившись, нарушить равновесие мирового океана. Доктор Мария Миглиетта из Смитсоновского института тропических исследований в Панаме сказала в интервью The Sun: "Мы наблюдаем молчаливое вторжение этих медуз по всему миру". Первоначально медузы Turritopsis Nutricula происходят из Карибского региона, однако постепенно они проникли и в другие географические зоны.

[Евгения]

Правила хорошего тона не явлются обязательными, скорее они могут послужить как дополнительная помощь в росте круга друзей и подруг в Мире Волшебников, сохранении нервов и уменьшении будущей седины. Правила - больше удовольствия, меньше проблем.

Правила никак не ранжированы, поскольку в каждом конкретном случае любое из правил может быть наиглавнейшим:

Помни, WiW - это игра, а игра должна приносить удовольствие. У тебя проблемы в WiW - вернись к удовольствиям реальной жизни!
Живи WiW!


Не держи злость в себе, хочется крепко высказаться - не стесняйся! Набери все что ты хочешь в строке чата, а потом нажми на кнопочку "крестик" (очищение строки ввода). Эмоции выплеснуты, никто не обижен - и ты еще больше можешь гордиться собой, своим спокойствим и хладнокровием.
WiW поймет!


Вежливое обращение с другими залог вежливого обращения с тобой.
Равенство WiW!


Если неумный волшебник пытается тебя задеть "умным" высказыванием в общей ленте чата - прости несчастного и не отвечай. Окружающие будут благодарны тебе за мудрое поведение.
WiW оценит!


Будь умней - сарказм лишь доказывает слабость аргументов.
WiW умоет!


Общение - радость, которая дана не всем, цени каждого собеседника. Просто посчитай со сколькими людьми ты общался хотя бы час за всю свою жизнь. Общался, а не выслушивал нотации со стеклянной улыбкой, общался с криком эмоций, а не обменивался дежурными улыбками в лифте, общался слезами и счастьем, а не присутствовал на чужом празднике жизни. Десятки, редко сотни людей. Всего сотни из миллиардов живущих! WiW дает возможность получить радость общения сравнимую с Большой Жизнью за пределами экрана монитора.
Цени WiW!


Хочется сбросить напряжение, злость, истерику, недовольство, гнев - выключи чат и прямиком на Арену.
WiW поможет!


Хочется поделиться радостью, мгновением счастья, улыбкой до ушей, полнотой жизни - оставайся в Доме, любуйся собой и дари себя в чате!
Поделись с WiW!


Тебя не понимают, вытерли о тебя ноги, толкнули в транспорте, постигла радость приезда тещи, подруга вышла замуж за друга, промокли ноги, не пришло письмо от любимого, солнце за тучами - быстрее в Хаос, ощути плечо соратников, почувствуй дружеский локоть в ребро.
WiW поддержит!


Душат слезы, никого не хочется видеть, трясутся руки, мокрый третий платок, нет стакана воды, хочется убить всех - доползи до Квеста, разорви монстров, сожги Дракона, докажи себя, сделай дело.
Ярость WiW!


Боишься всех вокруг, боишься подойти к ней, замужество вызывает тошноту, приближение девушки вызывает ступор, нет друзей, язык прилипает к нёбу, почему он лидер, футбол единственная тема для разговора, подчиненные смотрят свысока, начальники не слушают, окружающие тупы, война поколений, рэп не репа, веселый рассказ называешь "анегдот", твой лозунг "сдесь и всигда" - учиться, учиться и учиться: грамоте, общению, руководству, делегированию, управлению, взаимопониманию, привыканию, терпению.
WiW тренинг!


Cоперник вдруг решил, что Дуэль сравнима с шахматами по переписке - переключись на общение в чате.
Лови WiW!


Получена травма на 567 минут, это знак Судьбы - пора за уроки или работа ждет!
Отпусти WiW!


Хочешь сделать подарок окружающим - покажи им красоту WiW!
Познакомь с WiW!

[Евгения]

Давным-давно, ещё в старые-древние времена, несколько людей объединилось в небольшое племя. Они, посовещавшись, решили дать племени название "Морские Ежи"- наверное именно этим они хотели показать свою веру в язычество.
И по сей день существует это племя. Оно, конечно же, за многие столетия выросло, эволюционировало, устройство его в целом поменялось.
Когда-то раньше племя представляло из себя лишь объединение людей. Эти люди просто жили, защищая друг дружку от всяких напастей, и тем самым учились. Учились жить, учились на своих ошибках, постигали новые ремесла и осваивали мудрость. Они делали это единовременно, обмениваясь друг с другом знаниями, и так, постепенно, появились старцы-мудрецы - умнейшие из умнейших,и опытные воины, закаленные в боях, которым не было равных.
Протекали года, в племени рождались дети. Никто никогда не лишал их детства - оно было веселым и беззаботным, но некоторые ребятишки выделялись особой тягой к тем или иным ремеслам. Некоторым была интересна наука - алхимия, астрономия, медицина, и тогда они ходили к старцам и просили их о занятиях. Тем же, кому нравилось искусство боя - дальнего или рукопашного, давали уроки воины. Не было ничего удивительного или постыдного в том, что дети просили их обучить в раннем возрасте, причем просили и девочки и мальчики.
Со временем Ежи поняли, что без обучения у племени нет будущего, что только таким путем можно добиться процветания и укрепления, поэтому мудрым советом Морских Ежей издался указ о строительстве специальной школы, Школы Молодых Ежат.
Единственное, что отличало эту школу, так это возраст учеников - им было не семь, и не шесть лет - хотя и такие встречались - это были взрослые юноши и девушки. Они впитывали информацию в себя как губка, они были чем-то вроде сырой глины, из которых гончары лепили искуcные вазы и посуду.
Вот такой и сохранилась Школа Морских Ежат по сей день.

[Евгения]

Океан у его ног излучал спокойствие и мощь. Позади него простирался целый мир - Мир Волшебников. Он сидел на утесе и смотрел, как в воде резвятся мелкие рыбешки. Легкая, безмятежная улыбка играла на его губах. Он размышлял.

Его звали Озяб. Он не был самым сильным волшебником в Мире. Были в Мире и более опытные сталкеры и штурмовики гораздо удачливее, чем он. Он не был великим драконоборцем или именитым стражником, но у него было большое сердце, а душа его жаждала свершений. И он любил этот мир.

Вдруг, плавное течение его мыслей, было прервано какой то суматохой. В воде у его ног, что-то происходило. Он присмотрелся и увидел трех акул преследующих косяк рыб. Бесстрашные и беспощадные, созданные природой идеальными убийцами существа, готовились устроить кровавый пир. Их появление, буквально взорвало тихую и безмятежную лагуну, умиротворяющим покоем которой Озяб, столь часто любовался. Маленькие золотые рыбки беспорядочно метались в панических попытках спрятаться, избежать ужасной участи, уготованной им судьбой. Волшебник напрягся, уже готовый броситься спасать этот маленький мирок, столь дорогой его сердцу, но остановился. Кровавой драмы так и не произошло. Что-то заставило акул отступить. Озяб не мог понять что, он перепрыгнул на другую скалу и увидел то, чем был изрядно удивлен. Грозу морей и ужас океанов оставила без обеда небольшая семья очень забавных существ. Морских ежей.

Клан Морских Ежей – семья. Не самая многочисленная. И не самые сильные войны собрались здесь. Мы не встречаем по одежке. И если твои внутренние качества делают тебя достойным – не важно во что ты одет, тебе будут рады. Нас уважают сильные: темные и светлые. Мы поддерживаем тех, кто еще не достиг высот. Мы не спускаем именитым – если они не правы. Мы не ставим перед собой Великих Целей. В нас нет тщеславия. Озяб создал клан, заложил основы и ушел. Он не ждал лавров, он воплотил идею. Так и мы – не ищем славы. Мы просто живем в этом Мире, любим его и, по мере сил, день за днем делаем его лучше.



Автор вступления - A_B_S ©

[Евгения]

wiw1_Рута 2009-03-21, 14:14


Речь Президента смеха,Федеральному собранию WiWa!
От имени и по поручению своих сторонников избравших меня Президентом смеха заявляю,что смех без причины,признак дурачины.Что WiW у всех на устах и хочется спать,а мне не до смеха-я Президент...
Разлетались Драконы проклятые,житья не дают честным гражданам и гражданкам...Зачем Вы меня вообще выбрали Президентом,монстры погрязли в битвах с населением Мира.
Куда смотрят духи?Вы откуда и куда-сказ о нацпроекте по сельскому хозяйству Заорна.
Один плагиат от создателей литературного альманаха...
В таверне не кормят нет денег на продукты,сидят шеггры одни довольные и мычат в тряпочку...
Съели всё подумали люди и отвалились в кресла.
На что мэрия запросила Дориканский мясокомбинат помочь с продуктами жителей голодающего Заорна.
Как Президент прошу проконтролировать передачу продуктов бедным жителям Заорна.
Короче,дело в Сочи-Всем веселиться пока не спиться...
Играют гимн.Я уже не Президент смеха...

[Евгения]

Sony Vaio P - ноутбук в кармане пиджака

16.03.2009
Михаил Панюшкин, info@ferra.ru
Версия для печатиКупить Sony Vaio P:
NBZ Computers: 37 660 р.
ВсеБуки.ру: 43 100 р.
LTShop: 35 990 р.
Armada PC: 33 699 р.В моей жизни было несколько случаев, когда ноутбук стоило бы взять с собой, но именно в этот день я поленился. Из-за этого срывались важные встречи, не удавалось доделать документы, или просто скоротать время за просмотром интересного фильма. Конечно, в эпоху нетбуков эта проблема стала уже не такой актуальной - легкий мини-компьютер можно таскать с собой практически всегда. Однако, иногда бывает так, что даже небольшой ноутбук может стать помехой. В этом случае единственное спасение - покетбуки, такие, как Sony Vaio P.




Компания Sony уже давно занимается разработкой миниатюрных ноутбуков. Из актуальных до сих пор моделей можно отметить, например, серию UX - микробуки непривычного форм-фактора - до недавнего времени самое достойное предложение подобного формата. Впрочем, сравнивать новинку с предыдущими моделями Sony и конкурентов было бы некорректно. Серия Р иная с идеологической точки зрения.

Удобство использования

Покетбук Sony Vaio P – полная функциональность в кармане

Размеры микробука в сложенном состоянии - всего 122 х 242 мм, то есть, его легко можно положить в увеличенный карман пиджака, а при желании даже запихнуть в карман джинсов (впрочем, ни один здравомыслящий человек так носить Vaio P не будет). Примечателен и вес – 612 грамм со стандартным аккумулятором. За счет этого, ноутбук всегда можно носить с собой, не страдая от излишних габаритов.


Оригинальный файл

При разработке покетбука во главу угла были поставлены не традиционные мультимедийные функции, а эргономика и удобство работы. Представители компании утверждают, что главным требование к дизайну была удобная клавиатура - именно от ее размеров "плясали" все остальные элементы.


Печатать на клавиатуре Sony Vaio P очень удобно

Надо сказать, что дизайнеры выполнили свою задачу на все сто - наборное поле покетбука Sony Vaio P почти такое же удобное, как у большинства 12" ноутбуков. Плоские клавиши "а-ля макбук" нажимаются очень четко, без какого бы то ни было неприятного люфта.


Клавиатура напоминает «маковскую»

Увы, из-за миниатюрности пришлось пожертвовать тачпадом. Управлять курсором приходится с помощью миниатюрного джойстика, очень похожего на те, что использовались в ноутбуках от IBM. Однако, на мой взгляд, расположен он не очень удобно - посреди клавиатуры, дотянуться до него, удерживая ноутбук в руках, очень сложно. Гораздо правильнее, на мой взгляд, было бы расположить его справа, у экрана (как это сделано, напритмер, в микробуках Fujitsu U810). Этот недостаток компания компенсировала дополнительными клавишами, одна из которых при удерживании активирует скроллинг, а вторая автоматически располагает окна по экрану. В общем, инженеры попытались максимально облегчить использование трекпойнта, а те, кто так и не смогут к нему привыкнуть, всегда имеют возможность подключить USB или Bluetooth мышь.


Трекпойнт – радость для фанатов IBM, горе для привыкших к тачпаду

Из-за того, что ноутбук "вытянут", у него довольно непривычный форм-фактор экрана - в него очень хорошо "укладываются" широкоформатные фильмы того соотношения сторон, которое используется в кинотеатрах (2.35 к 1). Конечно, рекомендовать Sony Vaio P в качестве медиаплеера было бы странно, но для этой задачи он подходит очень хорошо. В частности, программисты компании сделали специальную оболочку, загружающуюся за несколько секунд, из которой можно серфить, говорить по скайпу и просматривать фильмы и проигрывать музыку. Внешним видом оболочка очень напоминает аналогичную в Sony PSP, любителям этой игровой консоли все будет предельно понятно. А выполнена эта микро-ОС на основе UNIX (увы, мне не удалось найти доступ к командной строке, но, думаю, российские поклонники ноутбука с этим справятся).


Оболочка позволяет сделать многое, не загружая основную систему Windows Vista


Шрифты в финальной версии оболочки поменяют


Главный козырь – быстрота загрузки

Экран ноутбука отличается не только необычной формой, но и неожиданно высоким для своего размера разрешением. Оно составляет 1600х768 пикселей! Конечно, из-за этого все элементы интерфейса оказываются очень мелкими - поэтому лучше сразу установить в настройках Windows отображение в 120 dpi (придется смириться с небольшими «глюками» шрифтов в некоторых приложениях), и использовать полномасштабное отображение лишь в исключительных случаях.


Размер журнала примерно соответствует ноутбуку с диагональю 13,3”. Сами считайте, насколько изображение на Sony Vaio P меньше.

Взаимодействие с "внешним миром"
Конечно, из-за малого размера покетбука, разработчикам не удалось установить внутрь привод оптических дисков - он бы просто не поместился внутри. Однако, по части прочих интьерфейсов инженеры решили не жадничать - у ноутбука есть два порта USB 2.0 (в Sony UX и Toshiba U810 USB лишь по одному). Питание на порты подается нормально - капризный WD MyPassport завелся без проблем.


Вход для зарядного устройства, USB, выход на наушники. Скромно, но со вкусом



Разъем для порт-репликатора и второй USB

Кроме того, разработчики порадовали пользователей сразу двумя кард-ридерами - один под традиционные SD и SDHC карты, а второй под Memory Stick (полезность можно ставить под сомнение, но для фаната Sony - очень кстати). Разъемы закрыты заглушками, так что пыль и грязь картоводам не страшны.


Слева направо: выключатель беспроводной сети, кардридер SD, Memory Stick, кнопка включения питания

Для работы с сетью подразумевается использовать прежде всего Wi-Fi a/b/g. Увы, стандарт n не поддерживается из-за проблем с сертификацией. Если же вам захочется присоединить покетбук к традиционной проводной сети, то придется воспользоваться порт-репликатором, который поставляется в комплекте. Кроме LAN на расширителе присутствует и разъем D-SUB.


Порт-репликатор совсем небольшой, его удобно носить с собой

Сам порт-репликатор при транспортировке можно пристегнуть к миниатюрному блоку питания. Последний, увы, представлен только в традиционном форм-факторе, никаких Travel Charge (как у Asus EEE) не предусмотрено.


Вот так выглядит связка из порт-репликатора и зарядного устройства

Но самым примечательной «фишкой» Sony Vaio P является поддержка UMTS/EDGE/GPRS. Именно этого мне не хватало в моем Fujitsu U810 – каждый выход в сеть сопровождался продолжительными поисками телефона через Bluetooth. В покетбуке от Sony таких проблем нет – достаточно установить SIM-карту в слот, находящийся за батареей, настроить модем и после этого наслаждаться серфингом. К сожалению, в Москве пока придется довольствоваться медленным EDGE, а вот жители северной столицы, или иных городов, не столь завязанных на ПРО, могут полностью оценить все прелести высокоскоростного доступа.


Сим-карта в разъеме. Увы, нам удалось протестировать только стандартный EDGE.

Конфигурация и быстродействие
Таблица конфигурации
Процессор
Intel Atom, 1600 MHz (Diamondville / Silverthorne, stepping C0, 12 x 133, 3.3V) *

Чипсет
Intel Poulsbo SCH

Память
2048Мб (доступно 2037Мб), DDR2, распаяна

Тип BIOS
Insyde (12/08/08)

Видеоадаптер
Intel® Graphics Media Accelerator 500

Дисплей
8" X-black глянцевая TFT-матрица, 1600х768

Звуковой контроллер
Realtek ALC262 @ Intel SCH Chipset - High Definition Audio Controller

Жесткий диск
SAMSUNG MMCRE64GFMPP-MVA ATA Device (59 Гб, IDE, SSD)

Клавиатура
Клавиши 72% от размера клавиш настольной клавиатуры; рабочая поверхность алфавитно-цифровых клавиш 13х13 мм

Мышь
Alps StickPointer for VAIO

Cетевой адаптер Ethernet
Marvell Yukon 88E8057 PCI-E Gigabit Ethernet Controller

Адаптер беспроводной сети 802.11g (WiFi)
Atheros AR928X Wireless Network Adapter

Адаптер Bluetooth
-

Картоводы
SD/MMC, MemoryStickHG DUO

Вебкамера
Sony Visual Communication Camera Motion Eye

Батарея
Sony Corporation, емкость 16800 mWh

3G/GSM модем
VAIO Everywair WWAN (7.2Mbps HSDPA/2Mbps HSUPA)

GPS
+



* В тех моделях, что попадут в продажу, будет установлен процессор Intel Atom с частотой 1,33 ГГц. Конечно, это немного помедленнее, чем в традиционных нетбуках, однако, это ограничение связано с политикой продажи процессоров и лицензирования операционных систем. В нашем же тестовом экземпляре был установлен процессор Atom с частотой 1,6 ГГц, то есть, такой же, как в большинстве нетбуков, поэтому те тесты, что мы здесь приведем, не надо воспринимать как истину в последней инстанции.

Тесты 3DMark

[Евгения]

Индия заключила крупнейшую военную сделку с Израилем

Руководство компании Israel Aerospace Industries Ltd. (IAI) официально объявило 26 марта, что в феврале 2009 года Индия заключила крупнейшую оборонную сделку с Израилем. Как сообщает India Defence, израильтяне будут заниматься разработкой и производством морских и наземных образцов вооружения для индийской системы противоракетной обороны.
Контракт оценивается в 1,4 миллиарда долларов, что, по оценкам экспертов, является самой дорогостоящей военной сделкой между двумя странами. При этом Индия на сегодняшний день является самым крупным покупателем вооружения и военной техники израильского производства. Часть средств будет перечислена на счет IAI в течение периода разработки.

Сделка предусматривает сотрудничество между странами в военной или авиационной сфере, согласно которому Индия будет поставлять Израилю оборонную продукцию и оказывать соответствующие услуги. Какие именно - не уточняется. Около 30 процентов от суммы контракта Israel Aerospace Industries намерена инвестировать в индийские оборонные предприятия.

IAI сообщила, почему о заключении контракта не было объявлено заранее. По словам представителя израильской компании, индийская сторона посчитала, что слишком скорое разглашение этой информации может негативно сказаться на реализации соглашения, вплоть до его аннулирования. В IAI считают, что этот риск существенно снизится лишь после оплаты аванса, хотя эта операция на момент заявления еще не была совершена.

Напомним, что в начале марта 2009 года директор программы противовоздушной обороны Организации оборонных исследований и разработок (DRDO) Виджай Кумар Сарасват сообщил, что Индия располагает необходимыми компонентами для создания национальной противоракетной обороны, за исключением ракеты-перехватчика, испытания которой пока продолжаются. Полностью завершить создание ПРО, как отметил Кумар, Дели планирует к 2011 году, хотя сотрудничество с Израилем рассчитано на значительно более длительный период.


Ссылки по теме
- India to develop Missile shield by 2011 - India Defence, 26.03.2009
- Индия создаст собственную ПРО к 2011 году - Lenta.ru, 10.03.2009
- Индия не собирается сотрудничать с США в разработке ПРО - Lenta.ru, 23.01.2008
- Индия подготовила к запуску новейшую баллистическую ракету - Lenta.ru, 03.02.2006

[Евгения]

В разгар мирового кризиса британские эксперты обратили внимание на такой феномен: резко возросла популярность сайтов знакомств. Как пишет британский еженедельник The Economist, одни ищут партнера просто для общения и интима, другие – для создания семьи. В чем причина этого явления?

Возможно, ввиду экономических трудностей у людей появилось больше времени для частной жизни. Есть и другое объяснение: жизнь в одиночку обходится дороже, чем вдвоем, так как парам легче формировать свой бюджет.

Напрмер, вебсайт eHarmony.com специализируется на создании брачных союзов. Сегодня у этого сайта более 20 миллионов платных абонентов. "Люди, которые жили в одиночестве в течение долгих лет, внезапно поняли, что надо искать партнера, - говорит руководитель eHarmony.com Грег Валдорф. - Ведь вместе легче пережить трудные времена, чем в одиночку".

В ходе недавнего исследования, проведенного по заказу eHarmony.com, 25% опрошенных женщин признались, что именно переживания по поводу экономических неурядиц навели их на мысль о создании долгосрочных отношений с мужчинами. Компания также выяснила, что в те дни, когда индекс Доу-Джонса падал более чем на 100 пунктов, число посещений вебсайта было намного выше, чем в остальные дни.

Другой популярный британский сайт OkCupid.com, в отличие от eHarmony.com, видит свою задачу не в том, чтобы помочь в создании семьи. Аудитория сайта – в основном юноши и девушки, которые просто хотят познакомиться для общения или интима. Речь идет о свободных отношениях, в которых партнеры не берут на себя обязательств. "Если у вас есть подруга или друг, вы можете играть в настольную игру Scrabble вместо того, чтобы с партнером пойти куда-то вечером", - объясняет глава сайта Сэм Йаган. По его словам, финансовый кризис привел к резкому росту числа зарегистрированных посетителей этого сайта знакомств. "Еще в сентябре прошлого года посетители сайта посылали в день 6 тысяч онлайновых сообщений, - продолжает Йаган. - Теперь число таких сообщений ежедневно достигает 18 тысяч".

Но, возможно, бум на рынке онлайн-знакомств не обусловлен ни инстинктивной тягой "свить свое гнездо", ни желанием сэкономить. Сторонником иной версии является руководитель другого сайта знакомств AshleyMadison.com Ноэль Бидерман. Этот сайт, работающий исключительно по подписке, организует вовсе не браки, а внебрачные связи.

По словам Бидермана, никогда раньше столько людей не искали приключений "на стороне". Он уверен, что популярность онлайн-знакомств объясняется растущим валом финансовых проблем в семьях.

"Большинство раздоров происходит из-за финансовых неурядиц, - считает он. - Вместо того, чтобы ругаться со своей "половиной", люди решают пересмотреть свое отношение к жизни. Они хотят сделать нечто такое, что повысит их самооценку. А 49 долларов – не такая большая плата за приключение, которое способно изменить вашу жизнь".

[Евгения]

Барсук

1920, 1952, 1984, 2016


В зороастрийском календаре год начинается с 21 марта, когда Солнце входит в Овен. Люди, родившиеся в январе-марте (до 20 марта), попадают под влияние тотема предыдущего года.

Год Барсука связан с воспоминаниями о прошлом, с хранилищами, фондами, банками, складами, тяжким грузом воспоминаний. Год считается прочным, устойчивым. Человек с этим тотемом должен быть очень рачительным хозяином, бережливым и практичным, работоспособным и достаточно скрытным. У него всегда есть множество решений, по его внешности и поступкам невозможно судить о том, чем он занимается. Главное дело своей жизни он может сохранить в тайне даже от самых близких людей. Фигура у такого человека плотная, склонная к полноте, лицо заострено, рост средний, глаза удлиненные. Барсуки всегда живут воспоминаниями и очень консервативны. Их отличительная черта - способность к логике и математике, дар исследователя и психолога.

Антитотем - беспечный, легковесный, жадный, разболтанный, ненадежный и злобный, он ни во что не верит и ненавидит людей.

В год Барсука родились: Будда, Коперник, Спиноза, Н Лобачевский, Фрейд, Бехтерев, Махно, Кожедуб, Г. Явлинский

[Евгения]

Аист

1910, 1942, 1974, 2006


В зороастрийском календаре год начинается с 21 марта, когда Солнце входит в Овен. Люди, родившиеся в январе-марте (до 20 марта), попадают под влияние тотема предыдущего года.
Аисты - странники, но они очень привязаны к родным и близким.

Несмотря на тягу к перемещениям, они все равно возвращаются к своему дому.

Человек с тотемом Аиста - молчаливый одиночка, однолюб. Он рассчитывает только на свои силы.

На людях-Аистах лежит печать меланхолии или непризнания, им бывает трудно вписаться в общество.

Высшая харизма этого года - прозрение далеко за пределы того, что дано знать другим людям.

Внешний вид человека с тотемом Аиста отличается общей худобой, задумчивостью, у него несколько удлиненное лицо и длинные ноги.

Антитотем - Жаба, проявляется в витиеватой, замусоренной сорными словами речи, нарушении координации движений, любви обилии и пренебрежении к родному дому, к своим воспитанникам, в привычке сеять вокруг себя раздоры и дрязги.

У такого человека короткие ноги, кожа в бородавках, расплывшееся лицо.

В год Аиста родились: Сальери, Паганини, Бакунин, Лермонтов, Айседора Дункан, Эйнштейн, Врангель, Сталин, Рейган.