Политические партии и либерализм, Глава из книги Мизеса (1927) Опции

[Сурен]

ЛЮДВИГ ФОН МИЗЕС
ЛИБЕРАЛИЗМ
1927

2. Политические партии

Не может быть более прискорбного непонимания смысла и природы либерализма, чем мнение о том, что можно обеспечить победу либеральных идей, прибегая к методам, применяемым сегодня другими политическими партиями.

В сословно-кастовом обществе, состоящем не из граждан, обладающих равными правами, а подразделенном на разряды, представители которых обладают разными обязанностями и правами, политических партий в современном смысле не существует. До тех пор пока не задеваются особые привилегии и неприкосновенность различных каст, между ними царит мир. Но как только кастовые привилегии и общественное положение ставятся под вопрос, возникают споры, и гражданской войны можно избежать только в том случае, если та или иная сторона, осознавая свою слабость, уступит, не прибегая к оружию. Во всех конфликтах подобного рода позиция каждого индивида с самого начала определяется его положением как члена той или иной касты. Разумеется, некоторые ренегаты в предвкушении, что, перейдя на сторону врагов, они смогут получить какой-то выигрыш, могут сражаться против членов своей касты, поэтому рассматриваются ими как предатели. Но, не считая таких исключительных случаев, человек не сталкивается с вопросом, к какой из противостоящих групп ему следует присоединиться. Он стоит на стороне членов своей касты и разделяет их судьбу. Каста или касты, неудовлетворенные своим положением, восстают против существующего порядка и должны отвоевывать свои требования, преодолевая сопротивление остальных. Конфликт заканчивается тем — если только в случае поражения мятежников все не остается как было, — что старый порядок заменяется новым, в котором права различных каст отличаются от их распределения в прошлом.

С приходом либерализма появилось требование об отмене всех особых привилегий. Сословно-кастовое общество было вынуждено уступить дорогу новому порядку, в котором существовали только граждане с равными правами. Атаке подверглись уже не только особые привилегии различных каст, а само существование всех привилегий. Либерализм уничтожил все социальные барьеры и освободил человека от ограничений, которыми опутывал их старый порядок. Именно в капиталистическом обществе, в условиях системы правления, основанной на либеральных принципах, человеку впервые была предоставлена возможность непосредственно участвовать в политической жизни и предложено принять личное решение по поводу политических целей и идеалов. В прежнем сословно-кастовом обществе политические конфликты возникали только между разными кастами, каждая из которых выступала против остальных единым фронтом; или, если такие конфликты отсутствовали, то внутри касты, которой было позволено участвовать в политической жизни, между различными группировками и кликами возникали фракционные конфликты за влияние, власть и место у руля. Только при государственном устройстве, когда все граждане пользуются равными правами, — в соответствии с либеральным идеалом, который никогда и нигде не был достигнут полностью, — могут существовать политические партии, состоящие из людей, объединенных стремлением воплотить в жизнь свои представления в области законодательств и государственного управления. Различия во взглядах на наилучшие пути достижения либеральной цели — обеспечения мирного общественного сотрудничества — вполне могут существовать, и эти различия во взглядах должны вызвать споры в виде конфликта идей.

Таким образом, в либеральном обществе могут существовать и социалистические партии. В либеральной системе не исключено существование даже партий, стремящихся добиться особого правового положения для отдельных групп. Но все эти партии должны признавать либерализм (по крайней мере временно, пока они не выйдут победителями) и использовать в своей политической борьбе только оружие интеллекта, который либерализм расценивает как единственно допустимое в подобных столкновениях, даже если в конечном счете, подобно социалистам или поборникам особых привилегий, члены антилиберальных партий отвергают либеральную философию. Так, некоторые из домарксистских “утопических” социалистов боролись за социализм в рамках либерализма, а в золотой век либерализма в Западной Европе духовенство и дворянство пытались достичь своих целей в рамках современного конституционного государства.

Партии, которые мы видим сегодня, относятся к совершенно другому типу. Разумеется, какая-то часть их программы имеет отношение ко всему обществу и обращена к проблеме достижения общественного сотрудничества. Но содержание этой части их программы состоит только из уступок, которые либеральной идеологии удалось из них выжать. То, чего они добиваются в действительности, изложено в другой части их программы, на которую только и направлено их внимание и которая находится в непримиримом противоречии с частью, сформулированной в терминах всеобщего благосостояния. Современные политические партии являются выразителями интересов не только некоторых привилегированных социальных групп, оставшихся от прежних времен и желающих сохранить и расширить традиционные привилегии, которые либерализм вынужден был им оставить, поскольку его победа не была полной, но и определенных групп, которые стремятся к определенным привилегиям, т.е. желают добиться статуса касты. Либерализм адресуется ко всем и предлагает программу, одинаково приемлемую для всех. Он никому не обещает привилегий. Призывая к отказу от проталкивания особых интересов, он даже требует пойти на определенные жертвы, хотя, конечно, лишь временно, — отказаться от относительно небольшого преимущества, чтобы получить б(льшую выгоду. Но партии особых интересов адресуются только к части общества. Этой части, для которой они только и намерены работать, они обещают особые преимущества за счет остального общества.

Все современные политические партии и все современные партийные идеологии возникли в качестве реакции на либерализм со стороны групп особых интересов, борющихся за привилегированное положение. Разумеется, привилегированные социальные группы с особыми интересами и исключительными правами и конфликты между ними существовали и до подъема либерализма, но в те времена идеология сословного общества могла выражаться абсолютно прямо и без смущения. В конфликтах, случавшихся между сторонниками и оппонентами особой привилегии, никогда не возникали ни вопросы об антиобщественном характере всей системы, ни необходимость ее оправдания с точки зрения интересов общества. Поэтому нельзя напрямую сравнивать старую систему привилегированных социальных групп с деятельностью и пропагандой современных партий особых интересов.

Чтобы понять истинный характер этих партий, необходимо иметь в виду тот факт, что изначально они появились исключительно с целью защиты особых привилегий от учений либерализма. Доктрины этих партий не являются, подобно доктрине либерализма, политическим приложением всеобъемлющей, тщательно продуманной теории общества. Политическая идеология либерализма выведена из фундаментальной системы идей, которая сначала была разработана в качестве научной теории, без мыслей об ее политическом значении. В отличие от этого, особые права и привилегии, отстаиваемые антилиберальными партиями, изначально уже существовали в общественных институтах, и именно в оправдание последних затем были предприняты попытки разработать соответствующую идеологию — задача, которая в целом воспринималась как второстепенная и от которой легко можно было отделаться несколькими краткими фразами. Фермерские группы считают достаточным указать на необходимость сельского хозяйства. Профсоюзы апеллируют к незаменимости труда. Партии среднего класса указывают на важность существования социального слоя, представляющего собой золотую середину. Кажется, их мало беспокоит, что подобные призывы никак не способствуют доказательству для широкой публики необходимости или даже выгодности особых привилегий, которых они добиваются. Группы, которые они хотят привлечь на свою сторону, пойдут за ними в любом случае, а что касается остальных, то любые попытки рекрутирования сторонников из их рядов будут тщетными.

Таким образом, все современные партии особых интересов, независимо от того, сколь различны их цели или насколько яростно они могут сражаться друг против друга, образуют единый фронт в борьбе против либерализма. Для них всех основной принцип либерализма, состоящий в том, что правильно понимаемые интересы всех людей в долгосрочной перспективе совместимы, — все равно что красная тряпка для быка. Они убеждены в существовании непримиримых конфликтов интересов, которые могут быть урегулированы только в результате победы одной фракции над другими, с выгодой для первой и в ущерб последним. Либерализм, как утверждают эти партии, не то, чем он старается казаться. Он также представляет собой не что иное, как партийную программу, отстаивающую особые интересы конкретной группы — буржуазии, т.е. капиталистов и предпринимателей, против интересов всех остальных групп.

Это голословное утверждение представляет собой часть пропаганды марксизма, что в значительной степени объясняет успех последнего. Если считать доктрину о непримиримом конфликте между интересами различных классов общества, основанного на частной собственности на средства производства, догмой, выражающей суть марксизма, тогда все партии, действующие сегодня на европейском континенте, следует рассматривать как марксистские. Доктрина классовых противоречий и классового конфликта принята на вооружение и националистическими партиями, поскольку они также считают, что противоречия в капиталистическом обществе существуют и что порождаемые ими конфликты должны развиваться естественным образом. От марксистских партий они отличаются только тем, что хотят преодолеть классовые конфликты, вернувшись к сословному обществу, устроенному в соответствии с их рекомендациями, и перенеся линию фронта на международную арену, где, как они считают, она и должна проходить. Они не оспаривают утверждения, что общество, основанное на частной собственности на средства производства порождает конфликты. Они просто говорят, что не следует допускать их возникновения, а чтобы их устранить, они хотят направлять и регулировать частную собственность с помощью актов государственного вмешательства. Капитализм они хотят заменить интервенционизмом. Однако, в конечном счете, это ничем не отличается от того, что говорят марксисты. Они также обещают привести мир к новому социальному порядку, в котором не будет классов, классовых противоречий или классовых конфликтов.

Чтобы понять смысл доктрины классовой борьбы, необходимо иметь в виду, что она направлена против либеральной доктрины гармонии правильно понимаемых интересов всех членов свободного общества, основанного на принципе частной собственности на средства производства. Либералы утверждали, что с устранением всех искусственных кастовых и сословных различий, с отменой всех привилегий и установлением равенства перед законом больше ничто не стоит на пути мирного сотрудничества всех членов общества, потому что тогда их правильно понимаемые долгосрочные интересы совпадут. Все возражения, которые сторонники феодализма, особых интересов и сословных различий пытались выдвинуть против этой доктрины, очень скоро продемонстрировали свою полную необоснованность и не смогли завоевать сколько-нибудь заметной поддержки. Однако в системе каталлактики001 Рикардо можно обнаружить отправную точку новой теории конфликта интересов в рамках капиталистического общества. Рикардо полагал, что ему удалось показать, каким образом в ходе поступательного экономического развития изменяется соотношение трех форм дохода в его системе, а именно прибыли, ренты и заработной платы. Именно это побудило нескольких английских авторов в 30—40-х гг. XIX в. говорить о трех классах — капиталистах, землевладельцах и наемных рабочих и утверждать, что между этими группами существуют неразрешимые противоречия. Эту мысль позднее подхватил Маркс.

В “Манифесте Коммунистической партии” Маркс еще не проводил различий между кастой и классом. Только позднее, когда в Лондоне он познакомился с работами забытых памфлетистов 20-х и 30-х гг. и под их влиянием стал изучать систему Рикардо, он осознал, что проблема заключается в том, чтобы показать, что даже в обществе, свободном от кастовых различий и привилегий, все равно существуют непримиримые конфликты. Этот антагонизм интересов Маркс вывел из системы Рикардо, выделив три класса — капиталистов, землевладельцев и рабочих. Но он никогда твердо не придерживался этой классификации. Иногда он утверждает, что существуют всего два класса — имущих и неимущих; иногда он выделяет больше классов, чем два или три. Однако ни Маркс, ни один из его многочисленных последователей ни разу не попытались хоть как-то определить понятие и природу классов. Показательно, что глава под названием “Классы” в третьем томе “Капитала” внезапно обрывается после нескольких предложений. С момента первого появления “Манифеста Коммунистической партии”, где Маркс впервые сделал классовое противоречие и классовую борьбу краеугольным камнем всего своего учения, до момента его смерти прошла жизнь целого поколения. На протяжении всего этого времени Маркс писал том за томом, но он так никогда по существу не объяснил, что следует понимать под словом “класс”. Трактуя проблему классов, Маркс никогда не пошел дальше догмы, или, лучше сказать, лозунга — простого утверждения, не подкрепленного никаким доказательством.

Чтобы доказать правильность доктрины классовой борьбы, необходимо было установить два факта: с одной стороны, что интересы членов одного класса идентичны, а с другой — что то, что выгодно одному классу, наносит ущерб другому. Этого, однако, сделано не было. Фактически такие попытки даже не предпринимались. Как раз потому, что все “товарищи по классу” находятся в одинаковом “социальном положении”, между ними существует не тождество интересов, а, наоборот, конкуренция. Например, рабочий, принятый на работу на более благоприятных условиях, заинтересован в устранении конкурентов, которые могли бы снизить его доход до среднего уровня. В то время, когда доктрина международной солидарности пролетариата постоянно провозглашалась в пространных резолюциях международных марксистских конгрессов, рабочие Соединенных Штатов и Австралии возводили непреодолимые преграды на пути иммиграции. Посредством сложной сети мелких норм и правил английские тред-юнионы сделали невозможным проникновение посторонних в свои отрасли труда. Хорошо известно, чт( на протяжении последних нескольких лет было сделано рабочими партиями во всех странах. Конечно, можно сказать, что этого не должно было случиться; что рабочим следовало бы действовать иначе; то, что они сделали, было неправильным. Но невозможно отрицать, что это прямо соответствовало их интересам — по крайней мере на тот момент.

Либерализм показал, что антагонизм интересов, который, как предполагается в соответствии с широко бытующим мнением, существует между разными людьми, группами или слоями общества, основанного на частной собственности на средства производства, на самом деле отсутствует. Любое увеличение совокупного капитала повышает доход капиталистов и землевладельцев в абсолютном исчислении, а доход рабочих — как абсолютно, так и относительно. Что касается их дохода, то любое изменение интересов различных групп и слоев общества — предпринимателей, капиталистов, землевладельцев и рабочих — происходит совместно и имеет одно направление на протяжении всех фаз своего колебания; меняется лишь соотношение их долей в общественном продукте. Только в случае подлинной монополии на определенный вид полезных ископаемых интересы землевладельцев противоречат интересам членов других групп. Интересы предпринимателей никогда не могут расходиться с интересами потребителей. Предприниматель преуспевает тем больше, чем лучше ему удается предвосхитить желания потребителей.

Конфликты интересов могут возникать только в той мере, в какой интервенционистская политика государства или вмешательство общественных сил, вооруженных властью принуждения, ограничивают свободу собственников распоряжаться своими средствами производства. Например, с помощью протекционистских тарифов может быть искусственно завышена цена на определенные изделия, или посредством устранения всех конкурентов на их рабочие места может быть увеличена заработная плата определенных групп рабочих. К такого рода случаям применима знаменитая аргументация школы свободной торговли, никем не опровергнутая и неопровержимая вовеки. Конечно, подобные особые привилегии могут быть выгодными для соответствующих групп, ради которых они были установлены, но только в том случае, если другие группы не смогли добиться подобных привилегий для себя. Но нельзя предполагать, что большинство людей можно будет длительное время вводить в заблуждение по поводу реальной значимости этих привилегий, чтобы они добровольно их терпели. Если же, несмотря на это, привилегии будут введены принудительно при помощи силы, то это спровоцирует открытое неповиновение — короче говоря, нарушение мирного хода общественного сотрудничества, сохранение которого соответствует интересам всех. Если попытаться решить эту проблему, сделав особые привилегии не исключением в пользу одного или нескольких человек, групп или слоев общества, а общим правилом, прибегая, например, к импортным пошлинам, чтобы защитить большую часть изделий, продаваемых на внутреннем рынке, или используя одинаковые меры, чтобы затруднить доступ к большинству профессий, то преимущества, извлекаемые каждой группой, будут уравновешиваться причиняемым им ущербом, и конечным результатом будет то, что все пострадают от снижения производительности труда.

Если кто-то отвергает доктрину либерализма и высмеивает вызывающую споры теорию “гармонии интересов всех людей”, то в отличие от того, что ошибочно полагают все школы антилиберальной мысли, также неверно, что может существовать солидарность интересов в рамках более узких кругов, например, среди людей одной нации (против людей другой нации) или среди членов одного “класса” (против других классов). Чтобы доказать существование такой солидарности, необходим особый способ аргументации, которому никто еще не следовал и даже не пытался следовать. Ибо все аргументы, которые можно использовать в пользу доказательства солидарности интересов членов любой группы, помимо этого, доказывают гораздо большее, а именно солидарность интересов в рамках всемирного общества. То, как эти очевидные конфликты интересов, которые на первый взгляд кажутся непримиримыми, в действительности являются разрешимыми, можно показать только посредством рассуждения, которое все человечество трактует как по своей сути гармоничное сообщество и не оставляет места для демонстрации какого бы то ни было непримиримого антагонизма между народами, классами, расами и т.д.

Антилиберальным партиям только кажется, что они доказывают солидарность интересов в рамках наций, классов, рас и т.д. На самом деле они всего лишь рекомендуют членам этих отдельных групп объединиться в общей борьбе против всех остальных групп. Когда они говорят о солидарности интересов в рамках этих групп, они не столько констатируют этот факт, сколько утверждают постулат. На самом деле они говорят не то, что “интересы одинаковы”, а скорее то, что “интересы нужно сделать одинаковыми путем объединения для совместных действий”.

Современные партии особых интересов с самого начала совершенно открыто и недвусмысленно провозглашают, что целью их политики является создание особых привилегий для определенной группы. Аграрные партии выступают за протекционистские тарифы и другие преимущества (например, субсидии) для фермеров; усилия партий госслужащих направлены на обеспечение привилегий бюрократам; региональные партии занимаются выбиванием особых преимуществ для жителей определенных регионов. Как бы они ни старались смягчить свое поведение, заявляя, что благосостояние всего общества может быть достигнуто только путем содействия интересам сельского хозяйства, государственных служащих и т.д., очевидно, что деятельность всех этих партий направлена на получение выгод для какой-то одной группы общества, без учета общества в целом и всех остальных групп. В самом деле, их исключительная забота только об одной части общества и их усилия и старания, направленные на обеспечение только их блага, с годами становятся все более очевидными и циничными. Когда современные антилиберальные движения еще пребывали в младенческом возрасте, они были вынуждены действовать в этих вопросах более осмотрительно, так как поколение, воспитанное на либеральной философии, считало антиобщественным незамаскированное отстаивание особых интересов различных групп.

Защитники особых интересов могут образовывать крупные партии только путем создания единой боевой единицы из объединенных сил различных групп, особые интересы которых находятся в конфликте друг с другом. Однако привилегии, предоставляемые особой группе, имеют практическую ценность только тогда, когда они достаются меньшинству и не перевешиваются привилегиями, предоставляемыми другой группе. Но сегодня небольшие группы не могут на это надеяться, если только обстоятельства не складываются исключительно благоприятно, тогда как либеральное осуждение привилегий знати все еще сохраняет некоторые следы своего былого влияния, чтобы суметь добиться рассмотрения своих претензий, когда привилегированный класс добивается превосходства над всеми другими группами. Поэтому все партии особых интересов стремятся создать крупные партии из относительно небольших групп с различающимися, а по сути дела откровенно противоречащими друг другу интересами. Но учитывая образ мышления, заставляющий малые партии выдвигать и отстаивать требования особых привилегий, достижение этой цели совершенно невозможно посредством открытого объединения различных групп. Никаких временных жертв нельзя требовать от человека, который пытается добиться привилегированного положения для своей группы или даже для одного себя. Если бы он был способен понять причины, по которым необходимо идти на временные жертвы, то он мыслил бы либерально, а не в категориях тех, кто борется за особые привилегии. Нельзя также открыто сказать ему, что он больше выиграет от привилегий, предназначенных для него, чем потеряет от привилегий для других, на которые он должен будет согласиться, ибо никакие разговоры и переписку по этому поводу в долгосрочной перспективе нельзя утаить от остальных, что побудит их поднять свои требования еще выше.

Таким образом, партии особых интересов обязаны соблюдать осторожность. Говоря о своей главной цели, они должны изъясняться двусмысленными выражениями, призванными затуманить истинное положение дел. Протекционистские партии представляют собой наилучший пример такого рода увиливания. Они всегда должны заботиться о том, чтобы представить заинтересованными в предлагаемых ими протекционистских тарифах более широкие группы. Когда ассоциации производителей выступают в защиту протекционистских тарифов, партийные лидеры стараются не упоминать о том, что затрагиваемые при этом интересы отдельных групп, а часто даже отдельных концернов ни в коей мере не тождественны и не гармоничны. Ткач несет потери от пошлин на станки и пряжу и поддержит протекционистское движение лишь в расчете на то, что пошлины на текстиль будут достаточно высоки, чтобы компенсировать его потери от других тарифов. Фермер, выращивающий корм для скота, требует пошлин на фураж, против чего возражают животноводы; виноградарь требует пошлин на вино, что невыгодно как для фермера, не культивирующего виноград, так и для городского потребителя. Тем не менее протекционисты появляются в виде сплоченной партии, объединенной общей программой. Это можно сделать, только завуалировав существо вопроса.

Любая попытка создать партию особых интересов на основе равномерного распределения привилегий среди большинства населения была бы абсолютно бессмысленной. Привилегия, достающаяся большинству, перестает быть таковой. В преимущественно аграрной стране, экспортирующей продукцию сельского хозяйства, невозможно создать аграрную партию, действующую на благо фермеров. Что она должна требовать? Протекционистские тарифы не могут принести пользы фермерам, которым необходимо экспортировать свою продукцию; а субсидии не могут выплачиваться большей части производителей, потому что меньшинство не может их обеспечить. С другой стороны, меньшинство, требующее привилегий для себя, должно создать иллюзию, что за ним стоят большие массы населения. Когда аграрные партии в промышленных странах предъявляют свои требования, они включают в то, что они называют “фермерским населением”, безземельных рабочих, батраков и владельцев небольших участков земли, не заинтересованных в покровительственном тарифе на сельскохозяйственную продукцию. Когда рабочие партии выдвигают требования от имени некоторой группы рабочих, они всегда говорят об огромных массах трудящихся и замалчивают тот факт, что интересы членов профсоюза, работающих в различных отраслях производства, не тождественны, а, наоборот, фактически антагонистичны, и что даже в рамках отдельных отраслей и фирм существуют острые конфликты интересов.

Это одна из двух фундаментальных слабостей всех партий, добивающихся привилегий во имя особых интересов. С одной стороны, они вынуждены опираться только на небольшую группу, поскольку привилегии перестают быть привилегиями, когда они предоставляются большинству; но, с другой стороны, какие-то перспективы на осуществление своих требований у них есть только в том случае, если они будут выступать в обличии поборников и представителей большинства. Тот факт, что многие партии в различных странах иногда добивались успеха в преодолении этой трудности при помощи пропаганды и им удавалось вселить во все социальные слои и группы убеждение, что последние могут ожидать особенных выгод от победы этой партии, говорит лишь о дипломатическом и тактическом искусстве ее руководства и о нехватке рассудительности и политической незрелости широких масс избирателей. Это никоим образом не доказывает, что реальное решение этой проблемы действительно возможно. Конечно, можно одновременно обещать более дешевый хлеб городским жителям и более высокие цены на зерно фермерам, но нельзя одновременно сдержать оба этих обещания. Достаточно легко обещать одной группе поддержать увеличение определенных государственных расходов без соответствующего сокращения других государственных расходов, и в то же время сулить другой группе перспективы более низких налогов; но нельзя в одно и то же время сдержать оба этих обещания. Методика этих партий основана на разделении общества на производителей и потребителей. Они также имеют обыкновение наделять государство самостоятельным бытием в вопросах фискальной политики, что позволяет им защищать новые расходы государственного казначейства, не особо заботясь о том, как подобные расходы будут оплачены, и в то же время жаловаться на тяжкое бремя налогов.

Другой основной порок этих партий состоит в том, что требования, выдвигаемые ими в пользу каждой конкретной группы, безграничны. Для них существует только одно ограничение количества требуемого: сопротивление, оказываемое другой стороной. Это полностью соответствует характеру партий, жаждущих привилегий во имя особых интересов. Однако партии, которые не следуют какой-то определенной программе, но вступают в конфликты в ходе реализации безграничной жажды привилегий для одних и ограничения прав других, должны привести к разрушению любой политической системы. Люди начинают все яснее осознавать это и говорят о кризисе современного государства и парламентской системы. В действительности же речь идет о кризисе идеологий современных партий особых интересов.

[Владимир Гицевич]

/С приходом либерализма появилось требование об отмене всех особых привилегий. Сословно-кастовое общество было вынуждено уступить дорогу новому порядку, в котором существовали только граждане с равными правами./,/Либерализм уничтожил все социальные барьеры и освободил человека от ограничений, которыми опутывал их старый порядок./ --

Сословно-кастовость (по Мизесу) -- это куда ближе нашему нынешнему обществу, чем капиталистический либерализм, о котором так много любят говорить.

/Только при государственном устройстве, когда все граждане пользуются равными правами, — в соответствии с либеральным идеалом, который никогда и нигде не был достигнут полностью, — могут существовать политические партии, состоящие из людей, объединенных стремлением воплотить в жизнь свои представления в области законодательств и государственного управления./ -- всё так, с тем добавлением, что равенство прав должно быть РЕАЛЬНЫМ, а не только декларируемым, что, уверен, подразумевается немцем фон Мизесом.

/в либеральном обществе могут существовать и социалистические партии. В либеральной системе не исключено существование даже партий, стремящихся добиться особого правового положения для отдельных групп./ -- я бы, в современных условиях, предложил понимать под социализмом не стремление к "особому правовому положению для отдельных групп", а закрепление прав личности, безотоносительно к её принадлежности к каким-либо группам, на уважение и охрану прав на жизнь, жилище, охрану здоровье, образование, правосудие и др. По-моему, это создаёт особенно благоприятные условия для проявлений либерализма, не стеснённого в этом случае необходимостью учитывать различие социальных групп.

/использовать в своей политической борьбе только оружие интеллекта, который либерализм расценивает как единственно допустимое в подобных столкновениях/ -- дело хорошее, но требующее соответствия интеллектов с обеих сторон.

/ Современные политические партии являются выразителями интересов не только некоторых привилегированных социальных групп, оставшихся от прежних времен и желающих сохранить и расширить традиционные привилегии, которые либерализм вынужден был им оставить, поскольку его победа не была полной, но и определенных групп, которые стремятся к определенным привилегиям, т.е. желают добиться статуса касты./ -- прямо про наших "либералов", что ныне, что недавно власть имущих.

/основной принцип либерализма, состоящий в том, что правильно понимаемые интересы всех людей в долгосрочной перспективе совместимы/ -- прекрасный тезис.

/хотят направлять и регулировать частную собственность с помощью актов государственного вмешательства. Капитализм они хотят заменить интервенционизмом. Однако, в конечном счете, это ничем не отличается от того, что говорят марксисты./ -- здесь с автором не согласен, за прошедший период со времени написания статьи вмешательство общества, государства в регулирование вопросов, связанный с частной собственностью, себя вполне оправдало, на примере благополучных стран.

/Либералы утверждали, что с устранением всех искусственных кастовых и сословных различий, с отменой всех привилегий и установлением равенства перед законом больше ничто не стоит на пути мирного сотрудничества всех членов общества, потому что тогда их правильно понимаемые долгосрочные интересы совпадут./ -- эх, если бы все всё "правильно понимали", а до этого чудесного времени без вмешательства общества не обойтись.

/ все “товарищи по классу” находятся в одинаковом “социальном положении”, между ними существует не тождество интересов, а, наоборот, конкуренция./ -- ну, внутривидовая борьба не отменяет и не противоречит межвидовой борьбе, аналогично и здесь.


/ а доход рабочих — как абсолютно, так и относительно./ -- это в теории, при "правильном капитализме". /Интересы предпринимателей никогда не могут расходиться с интересами потребителей. Предприниматель преуспевает тем больше, чем лучше ему удается предвосхитить желания потребителей./ -- это тоже для рафинированного, "правильного" случая. В наших условиях мы наблюдаем иное.

/все аргументы, которые можно использовать в пользу доказательства солидарности интересов членов любой группы, помимо этого, доказывают гораздо большее, а именно солидарность интересов в рамках всемирного общества./ -- верно сказано.

/На самом деле они говорят не то, что “интересы одинаковы”, а скорее то, что “интересы нужно сделать одинаковыми путем объединения для совместных действий”./ -- это так.

/ Если бы он был способен понять причины, по которым необходимо идти на временные жертвы, то он мыслил бы либерально, а не в категориях тех, кто борется за особые привилегии./ -- наши "либералы" жертв ждут от других, сами жертвовать не намерены, а значит, по автору и "мыслить либерально".

/Тем не менее протекционисты появляются в виде сплоченной партии, объединенной общей программой. Это можно сделать, только завуалировав существо вопроса./ -- в нашем случае, твердят, что они "либералы", да ещё при этом "правые".

/ Привилегия, достающаяся большинству, перестает быть таковой./ -- верно, вспомним при этом, как была произведена приватизация, вспомним, как проводятся аукционы до сих пор ( по Юкосу, например).

/Это одна из двух фундаментальных слабостей всех партий, добивающихся привилегий во имя особых интересов. С одной стороны, они вынуждены опираться только на небольшую группу, поскольку привилегии перестают быть привилегиями, когда они предоставляются большинству; но, с другой стороны, какие-то перспективы на осуществление своих требований у них есть только в том случае, если они будут выступать в обличии поборников и представителей большинства./ -- точное наблюдение.

/Другой основной порок этих партий состоит в том, что требования, выдвигаемые ими в пользу каждой конкретной группы, безграничны. Для них существует только одно ограничение количества требуемого: сопротивление, оказываемое другой стороной./ -- и это актуально.

Да, автору не откажешь в ясности мышления, чего не скажешь о наших "либералах" и их отчаянных противниках с противоположного фланга, до сих пор не разобравшихся с либерализмом.