Лекция ГАЯ ч. 2. Что и как в стране надо делать. (30 kB) |
Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
Лекция ГАЯ ч. 2. Что и как в стране надо делать. (30 kB) |
17.6.2005, 17:27
Сообщение
#1
|
|
яблочник со стажем Группа: РОДП ЯБЛОКО Сообщений: 7690 Регистрация: 8.12.2004 Из: Санкт-Петербург Пользователь №: 4 |
Лекция ГАЯ ч. 2. Что и как в нашей стране надо делать.
(начало лекции см. здесь) ------------------------------------- ( http://www.yavlinsky.ru/theme_of_day/index...x.phtml?id=2341 ) Мы пройдем свою часть пути Публичная лекция Г. Явлинского в дискуссионном клубе bilingua Поэтому перед всеми нами стоит вопрос: что же нам следует сделать. Конечно, может быть миллион частных ответов: надо сделать это в экономике, то – в политике. Но мне представляется, что в начале нужно ответить на один ключевой вопрос. Если что-то делать, то в чем цель? Здесь я попробую разъяснить свои мысли, исходя из следующего. Я хотел бы посмотреть, какое место будет занимать наша страна в мире, к примеру, лет через 40 или через 50. Что будет представлять мир, как он будет устроен в XXI веке? С точки зрения той задачи, которую мы обсуждаем, я бы сказал следующее. Я думаю, что поляризация в мире в XXI веке, по крайней мере, в его первой половине, будет огромной. Разрыв между развитыми странами и, называемыми стыдливо развивающимися странами будет нарастать с очень большой скоростью. Я думаю, что не будет развивающихся стран. Будут развитые страны и недоразвитые навсегда. В условиях глобализации преодолеть этот разрыв будет принципиально невозможно. И пропорция будет примерно такая 1,5 млрд. против 4-5 млрд. - сколько там получится. Можно объяснять, почему это случится, можно объяснять и делиться соображениями о том, какое будет устройство экономики. Я думаю, что в основе этой дифференциации будет не ценовая конкуренция, а новый вид конкуренции, который постепенно в условиях глобализации пробивает себе дорогу. Но это специальная тема. Главный выбор и главная проблема заключается в том, где будет находиться наша страна. Будет ли она находиться в первой группе или она навсегда уйдет в третью группу. Второй не будет, как это было раньше. Что же это означает? Это означает, что либо наша страна будет относиться к ядру развитых стран в мире и вместе с ними будет преодолевать мировой разрыв и его балансировать, держать человечество от сползания к хаосу и катастрофе, либо она будет находиться в третьей группе, и это будет означать, что она просто развалится. Здесь я хотел бы сказать очень важную для меня вещь. Когда я читаю Шляйфера, и он пишет, что Россия – нормальная страна, я готов согласиться, что Россия ничем не хуже множества стран в Латинской Америке, Африке или в Юго-Восточной Азии. Я, например, думаю, что наш президент в среднем гораздо лучше, чем группа президентов африканских стран. На их фоне мы можем, наверное, гордиться. Или на фоне еще каких-то стран. Но дело в том, что для нас такой критерий просто не представляется возможным использовать. Потому что латиноамериканские страны, например, Бразилия, Перу или Колумбия, могут существовать в таком состоянии, как показала история, сотни лет. С ними ничего не произойдет. У России совсем другое дело – она структурирована иначе и у нее самые протяженные границы в мире с самыми нестабильными регионами, какие есть только на планете. У нее очень сложная внутренняя структура: если взять Поволжье, Северный Кавказ, Дальний Восток, поэтому вопрос сохранения страны и ее единства – для России вопрос абсолютно ключевой. Вопрос в том, как это сделать. Мысль моя в следующем. Либо Россия даст конкурентоспособную экономику и конкурентоспособную политическую систему, либо в очень обозримом будущем – 10-20 лет, может быть, Россия подвергнется вновь серьезным центробежным тенденциям. Кстати, в качестве ремарки, хочу сказать, что восстановление советских методов руководства, которое мы сейчас наблюдаем, на самом деле должно подсказать, что однажды эти методы руководства и организации к одному развалу привели. Сейчас если снова зарядим эту систему, она снова приведет к тому самому. Это удивительная вещь, хождение по граблям. Кстати, я открыл закон, почему в России традиционно хождение по граблям? Потому что в России по граблям ходят одни, а в лоб бьет другим. У нас грабли устроены, что они в лоб бьют не тем, кто на них наступает, а всем остальным. Поэтому почему бы по ним, собственно, не ходить? Что же это означает? Нам нужно решить, пожалуй, самую сложную задачу. Это задача самоидентификации. Надо, наконец, ответить, Россия – страна европейская или какая? Не ответив на этот вопрос, невозможно дальше сделать ни одного шага. Разговоры про Евроазию или про Азиопу! Можно выстраивать это как угодно! Говорить, что есть пятый путь, десятый путь, третий путь, особый путь, свой, другой... Мне кажется, что никаких путей нет. Есть один путь, который говорит о том, что Россия фундаментально европейская страна, конечно, со своими особенностями. Все европейские страны у нас со своими особенностями. Следовательно, главной целевой установкой является внятное четкое определение. При этом я хотел бы сделать важное пояснение, что речь не идет о вступлении в Европейский Союз или о том, чтобы завтра объявить в России референдум о европейской конституции или выполнять какие-то условия, как Словакия или Словения. Речь вообще не об этом. Речь идет о промежутке в 25 лет, речь едет о тренде, направлении, о принятии определенных фундаментальных решений, которые, в общем, всем известны и понятны. Речь идет о содержании российской политики или даже шире, о философии российской жизни, которая представлена в данном случае во всем политическом направлении. Здесь, конечно, возникает любимый сегодняшний вопрос о суверенитете. У нас сейчас появились некоторые граждане которые определили себя почему-то государством. Они считают, что если вы их любите, то вы любите свою страну. А если нет – то все: вы не любите свою Россию, государство. Должны любить очень конкретно. Есть конкретный перечень конкретных граждан - их надо любить. Они очень любят говорить о суверенитете в этом смысле. Любые союзы и объединения, конечно, ущемляют какой-то абстрактный суверенитет. Однако должен сказать вам, что бедная отсталая страна, даже если она ни с кем никаких союзов не имеет, не может пользоваться своим суверенитетом. Это как свободный человек без денег. Он вообще-то свободный, но поскольку у него нет никаких денег, ничего он со своей свободой сделать не может. Так и страны. Что касается цели. Наша цель заключается в том, чтобы Россия достаточно быстро и внятно продвигалась к определенному устройству. Кстати говоря, оно в значительной степени описано в нашей конституции, поэтому тут ничего сверхъестественного нет: разделение властей, право собственности, независимый суд, выборы, парламент, ничего более. Но есть один принципиальный вопрос. Вопрос, собственно, направления. Если посмотреть на круг стран, которые на сегодняшний день относятся при всех их проблемах и противоречиях к развитым странам, то что их всех объединяет? Какая их отличительная черта? В той или иной степени главным стоит вопрос прав и свобод человека. И все государственное устройство организовано так, чтобы эти права и свободы были реализованы. Это и право на собственность, и право на справедливость, это и другие социальные права, человеческие, политические. Все то, что появилось в европейской цивилизации после Второй Мировой войны. Именно это является фундаментом современной экономической системы, именно это является фундаментом Евро-Атлантического союза, именно это является фундаментом процветания этих стран, их достаточно высокого уровня жизни и длительной продолжительности жизни, и позитивных демографических сдвигов и т.д. Это и есть главный центральный вопрос. Никакая модернизация в XXI веке невозможна, если ее стержнем, ее сутью не является обеспечение прав и свобод человека и гражданина: права на жизнь, права на свободу, права на собственность, права на свободную экономическую деятельность. Проблема нашей страны заключается в том, что никто никогда ни один из этих параметров внятно не формулировал. У нас все время эта цель размыта, и мы все время обсуждаем выдуманные вопросы, как правило, вместо того, чтобы внятно сформулировать, куда это все должно двигаться, и каковы главные цели и индикаторы. Вообще говоря, для России в целом такие понятия как справедливость и свобода являются фундаментальными. Кстати, в XX веке Россия дважды попробовала этого добиться. В 1917 году она отчаянно боролась за справедливость и потеряла свободу. А в 1991 – отчаянно боролась за свободу, а потеряла справедливость. Сочетание справедливости и свободы – есть философский ключ к тому, что нужно делать. Но фундаментом могут быть только те вещи, о которых я говорил. Прежде, чем начинать что-то делать, надо исходить из реальности, из того положения, в котором мы находимся. Есть три предварительных темы. Не ответив на вопрос, что с ними делать, невозможно пойти дальше. Возможно, это можно было сделать еще в 1991 году, но сейчас уже это невозможно, потому что сейчас на повестке дня революция всерьез не стоит, поэтому это так или иначе эволюционное развитие. Вопрос такой: есть три важнейшие предпосылки, без решения которых невозможно сделать ни одного шага к достижению тех целей, которые мы с вами обсуждаем. Первая – это власть и ее проблемы. Вторая – это суд. Третья – это собственность. Я очень коротко остановлюсь на первом и втором, более подробно можно это прочитать. А на третьем остановлюсь более подробно – сейчас этот вопрос актуальней, мне хотелось бы побольше об этом поговорить. Власть. С властью у нас произошла очень неприятная вещь. Начиная с 90-х годов, власть настолько оттолкнула от себя граждан и провела такие над собой манипуляции путем всяких интриг, корпоративных действий, что она вызвала колоссальное недоверие у граждан к себе. На сегодняшний день можно сказать, что главным мотивом является цинично-презрительное недоверие к власти в принципе. Без изменения этого обстоятельства, без преодоления этого разрыва, никакие серьезные вещи и никакие серьезные реформы в России просто невозможны. Нигде, ни в какой стране. Кстати, и революции в России происходят не оттого, что голод наступил, а наступают они тогда, когда разрыв между обществом и властью становится непреодолимым. Так было и в 1917, и 1991. Власти уверенно выстраивают сейчас такие отношения с обществом. Это недоверие к власти не выражается в прямом протесте, прямом нападении на эту власть, что, кстати, очень легко пресечь, если бы это и было. Оно заключается совсем в другом. В отворачивании от нее. Люди поворачиваются к ней спиной. И общество, и регионы, и структуры и бизнес до такой степени, до которой это возможно сделать. Это первая задача. Я в самом общем виде скажу, что с такой проблемой делать, хотя это и не новость. Возвращать доверие можно только через включенность, политические, социальные, общественные структуры. Через включенность людей в саму власть. Чем больше люди в той или иной степени участвуют в ней, пусть даже в формах возможности сказать о чем-то или дебатировать что-то, тем быстрее появляется доверие. Вторая проблема – это суд. Это очень сложная, очень тяжелая проблема. У нас не существует независимой судебной системы, как я уже сказал. Суд сейчас является инструментом подавления, манипулирования, передела собственности, если надо, инструментом политического наказания, если этого требуют обстоятельства. Поэтому, наверное, ключевым вопросом здесь является пересмотр неправосудных переговоров. Принять закон о судьях – выход, наверное, правильный, но мало имеет отношения к действительности. Во-первых, конечно, нужна политическая воля. Во-вторых, сложным, серьезным и важным вопросом является пересмотр неправосудных переговоров. Потому что вы не можете менять судебную систему, не выпустив людей, которые сидят зазря. Вы, наверное, все слышали об оборотнях в погонах. Не знаю, была ли это pr-акция, или это было по-настоящему, но что должно было последовать? Нужно же было пересматривать дела людей, которых они засадили. Если они преступники и взяточники, надо же вспомнить о тех, кого они держат за решеткой. Никто же об этом никогда и не думал и не слышал? Это что касается судебной системы. Ключевые вещи – это исключительная жесткость по отношению к судебным людям, ко всему судебному сообществу при понимании того, что поменять всю правоохранительную систему, всех людей, всех судей – дело невозможное. Третий вопрос, на котором я хотел бы остановиться – это вопрос о собственности. С собственностью у нас, конечно, произошла серьезная история. Суть ее заключается в следующем. Реформа, которую мы делали в середине 90-х годов, которую осуществляли в нашей стране, ее, как это ни странно осуществили, исходя из двух очень хорошо известных марксистских догм. Это было очень забавно, если бы не было так горько и опасно наблюдать. Речь шла о сверх-либерализме и сверх-демократии, а суть заключалась в том, что реализовывались две стандартные и очень хорошо известные тем, кто учил марксистскую политэкономику, догмы. Первая: первоначальное накопление капитала всегда преступно. Это товарищ Маркс взял у Прудона «Собственность – это кража». Первоначальное накопление капитала всегда преступно – и точка. Все. Значит, дальше можешь делать все, что хочешь. И вторая замечательная догма тоже чисто марксистская: базис сам определит надстройку. Вообще ничего делать не надо. Надо для начала по-марксистски определить, что там с первоначальным накоплением, просто его раздать, а потом оно само все создаст: суд, парламент, политические партии, профсоюзы, сообщества, гражданское общество, штатское общество, все виды общества – все само появится. Так и сделали. В результате такого способа ведения дела у нас появилась проблема. Мы, конечно, создали прототип частной собственности, но у него есть особенности. Абсолютное большинство населения просто не верит во всякую крупную собственность, не верит, что она легитимна, что она принадлежит кому-то по праву. Не понимают, как это произошло, как случилось. В 1992 году была инфляция 2600%, а в 1995 году вдруг появилась пара десятков человек, являющиеся абсолютными миллиардерами, которые все это продемонстрировали и городу и миру. Мало того, власть считает, что это она дала, как бы попользоваться. Поскольку никто ничего особо не платил, так пускай никто особо и не вякает. В России всегда так было. Дали попользоваться – пользуйся. Поезжай в Куршевель, отдыхай, пока мы тебе разрешил пользоваться. Будешь баловаться или изменится ситуация, мы заберем. И не думай возражать. Ты же ничего не платил толком. Ты помнишь, что ничего не платил? Помнишь. Ну и сиди тихо. Власть так думает. Более того, то незначительное количество бизнесменов, которое получило такую крупную собственность, оно тоже все время находится в тяжелом психологическом состоянии, потому что им все время нужно себя убеждать, что это их собственность. А в глубине души они знают, что это был какой-то happening. Просто обломилось так все, дружили, ходили вместе. Это создало очень непрочную систему. Это такой капкан, в который взяли все и попали. За который некоторые сейчас, кстати, расплачиваются. Очень серьезно расплачиваются. Это все шуточки, что я объясняю, а некоторые платят о-го-го как, как вы знаете прекрасно. Что нужно сделать здесь? Это одна из самых первоочередных вещей. Нужно перевернуть эту страницу, нужно закрыть эту тему, нужно с ней что-то сделать. Это так оставлять нельзя, иначе мы будем все время наблюдать господина Колесникова, который нам так и будет говорить: «Так, у нас длинный список, ждите». Или как Путин говорит: «2-7 человек примерно». Помните, он сказал: «А, немного. Я юрист. Я проанализировал, все можно было делать по закону». По какому закону? Неважно. «Но вы не волнуйтесь, – говорит он всем, – 2-7 человек, и все». Поэтому, когда он приходит в полные залы - там standing ovations. Все встают и хлопают, наши несчастные бизнесмены, и глядят, кто первый перестанет хлопать. Чтобы это был не он. Поставить всех в такое положение - это же ловушка. Я вам могу привести пример чисто экономического свойства. В системе сталинской плановой экономики это был очень распространенный прием. Он заключался в том, что устанавливали нереальные планы, которые никто, никакой директор не мог выполнить (я имею в виду 30-е годы, 40-е), и он его не выполнял, конечно, а потом всю жизнь считал себя виноватым. Он понимал, конечно, что поскольку он не выполняет, ему прощают, но зато в любую минуту могут расстрелять или сослать. Так и здесь. Вот вам библиотека. Там Иванов... не хочу называть фамилии... Такая фамилия, другая фамилия, пятая, десятая. Всегда можно прийти, снять книгу с полки... так, открываем: предприятие «Гепатит», 1812 год. Это невозможно так оставить до конца. Это просто тупик. Так как решать? Тут есть три субъекта, эти три субъекта очень важны. Это, извините, граждане, это бизнес и это власть. Нужно предложить такую модель решения, в которой и народ, и власть, и бизнес найдут компромисс. И, наконец, медленно, но все же признают, что это незыблемая собственность, и вопрос закрыт. И больше к нему никто не возвращается. Поэтому я думаю, что это реально и сейчас расскажу, как это сделать. Я знаю, что в этой аудитории почти все люди думают, что они все знают также как и я. Поэтому нам разговаривать можно только из одного понимания: если мы все знаем, почему мы сидим в том месте, где мы все сидим? Я не имею в виду данный клуб. Надо поставить, наконец, под сомнение. Может мы не все знаем? Все, что я сейчас буду говорить, я не настаиваю ни на одной формуле. Я настаиваю только на том, что без обсуждения этой проблемы, без дебатов по этой проблеме есть только одна альтернатива – любимое обсуждение сегодняшних СМИ – кто следующий? Все, третьего не дано. Или мы обсуждаем тему, как вылезти из этой ловушки, или мы обсуждаем тему «Кто следующий?» Мне, например, вторая тема мало интересна, потому что все следующие. В той или иной степени будут все, раньше или позже. И те, кто это делают тоже. Потому что это особенность системы. Я предлагаю, если эта исходная задача объявлена нереальной, а это означает, что она правильная, то сделать надо следующее. Принимается закон, один, в котором есть несколько частей, потому что он один, это важно. Никакие договоры на стрелки, помните «Президент встретился с олигархами», там стрелка, они договорились, потом главная тема обсуждения: «Как же, мы же договорились?», потом начинается: «Да нет же, вы нас неправильно поняли». Это все пустое. Это должно быть открытое, публичное обсуждение, а потом публичное принятие законодательного акта. Смысл этого законодательного акта в следующем. Первая часть: все сделки, прошедшие в середине 90-х годов, в первую очередь по схеме залоговых аукционов, признаются легитимными раз и навсегда, а все владельцы – собственниками раз и навсегда. Кроме случаев, когда это связано с убийствами, похищениями людей, уголовными преступлениями, когда собственность напрямую не связана с этими вещами. Второй пункт: принимается решение о введении налога, который называется wave profit tax. Экономисты о нем знают. Этот налог эффективно был применен в последнее время Маргарет Тэтчер после крупной приватизации в Великобритании. Суть этого налога заключается в следующем. Он одноразовый, с точки зрения граждан России, он является компенсационным. Он обращается на самые крупные состояния, которые были получены в ходе бюрократической, нерыночной приватизации и может быть определен самыми разными способами. Я предложу один способ. Но их может быть тысяча. Это как договоримся. Науки никакой нет. Вопрос социально-экономического компромисса. Например, он может быть определен так: берется прибыль данного предприятия за 10 лет, из нее вычитается то, что было заплачено в качестве цены, потому образующаяся сумма облагается налогом. 10%, 15, 12, 11 – неважно. Могут быть совсем другие расчеты. Совсем другие способы этого расчета. Но суть заключается в том, что гражданам объясняют, что мы получаем в результате и вместе с вами обсуждаем, что мы с этим будем делать. Там большая сумма. Это 1, 2 транша, 3 транша этого налога. Он однократный. Но образуется большая величина, которая вполне обсуждается с точки зрения советских вкладов или каких-то других социальных вопросов. Третья часть закона. Как вы поняли, первая часть адресована бизнесу, собственность незыблемы – все, вы собственники. Вторая часть адресована гражданам. Третья часть адресована властям. Что же им адресовано? Как решается задача? Задача заключается в том, чтобы государственную власть в России защитить от агрессии очень крупного бизнеса, так называемых олигархов. Здесь я хотел бы объяснить одну терминологическую вещь. Кто такие олигархи? Не по фамилиям, конечно, а по существу. Олигархи – это не те, кто получил собственность в ходе залоговых аукционов. Не те, кто является богатыми людьми. Не те, кто покупает суд, давая взятки. Не те, кто покупает правительство, давая взятки правительству. Олигархи это те, кто, располагая финансовыми ресурсами, или контролируя их, конвертирует их в политическую власть. Вот кто они. Либо есть другая сторона олигархов. Которая конвертирует свою политическую власть в огромные финансовые потоки. То есть они бывают денежные, а бывают силовые, какие хочешь. Они все осуществляют формулу деньги-власть-деньги` или власть-деньги-власть`. Кому как нравится. У нас сегодня есть и те и другие. Они решили сейчас схватиться друг с другом. Нам от этого будет очень кисло. Это как два сиамских близнеца, которые подрались. Как же защитить политическую власть от этой агрессии? Несколько простых норм. Одна из них: принять в этом законе решение о прозрачном финансировании политических партий. Что это значит? Для моей партии, да и для любой, это означает, 60 рублей на одного моего избирателя в год, все. Тогда партия существует прозрачно, самостоятельно, отчитывается. А на выборы он может собирать дополнительные средства. Это как для любой партии. Мы это очень хорошо знаем. Ну не 60, значит 100 рублей, можно 40. Это опять вопрос к обсуждению. Но это должна быть прозрачная внятная система. Отсоединить партии от олигархов, от манипулирования политиками, партиями и т.д. Следующее решение. Абсолютно необходимо создание не телевидения-прачечной как новое «Russia today». Я хочу познакомиться с человеком, который будет это смотреть где-нибудь в Лондоне. На английском языке смотреть официальные новости из России, не понимаю, для чего это надо. Вместо этого сделать, наконец, в России общественное телевидение и считать это важной национальной задачей. Я могу подробно рассказывать, как сделать это общественное телевидение. Как выделить строчку в бюджете, как создать общественный совет, как можно его выбирать общественный совет как суд присяжных, как устроить, чтобы он был, насколько это возможно, независимым. Мы не строим никаких идеальных схем. Мы говорим только о том, что в том или ином виде существует в природе уже. В чем принципиальная концепция? Все это существует в двух часах полета. Или сутки езды. Проехал Белоруссию и пожалуйста. Там дальше люди стараются это сделать. У них не все сразу получается, но люди стараются это сделать. А мы придумываем «Russia today». Вот и все. Мы не стараемся это сделать. У нас нет политического направления. Мы никакую из этих проблем не решаем. Системно не делаем этого. То есть, не делаем это вообще. Вообще не считаем это важным. Дальше можно об этом говорить. И антикоррупционные методы. Можно еще сделать одно решение относительно правительства антикоррупционные методы, администрации, можно принять форму люстрации. В чем смысл такой нормы? Смысл в том, что те, кто осуществлял все эти виды приватизации, больше не занимают государственные должности. Не надо их арестовывать. Не надо их судить. Есть много объяснений, почему это не надо делать. Но государственные должности люди с большевистским мышлением больше не занимают. Эти люди не занимают должности в парламенте. Можно ли распространять это на владельцев собственности, не знаю. Не уверен. Это вопрос социального утверждения. Третья часть - законы. Это все антимонопольное, антитрастовское законодательство. Оно очень важное. Смысл его заключается как собственно в обеспечении конкуренции, так и в еще одном очень важном деле – ограничении концентрации капитала. Никакой человек, допустим, человек с фамилией Мечин, к примеру, не должен думать, что в принципе, возможно взять и получить 70% ЮКОСа. Невозможно это больше, все. Никакое физическое лицо больше концентрировать капитал в сырьевых отраслях не может. По отношению к активам, которые были реализованы на залоговых аукционах, никто не может на это рассчитывать. Аппетиты передела надо гасить различными нормами. Более того, нужно принимать законы о том, какие правила распространяются на этот вид активов. Например, о том, какой удельный вес могут иметь иностранные физические, юридические лица. Там не может быть подставных. То есть ввести особый режим функционирования этой группы собственности. Причем делать это надо так, чтобы абсолютно не нарушать мотивацию собственников к рыночной деятельности. Это очень важное сочетание должно быть. Но все эти нормы должны быть прозрачными, внятными, как правила игры. Не хочешь играть в такую игру, не играй, а вот сегодня правила такие. Чем они еще хороши? Их можно изменить, если хотите. Или их можно не вводить. Но если вы говорите внятно, что такая компания как ЮКОС не продается физическим лицам и это принимается в виде закона, то это ж надо говорить открыто – такое правило. Я, например, не говорю, буду я с этим согласен или нет, но я не хочу, чтобы в России были политические процессы, когда вы именно эту сделку хотите пресечь, придумываете другие основания, что человек неправильно перешел дорогу и потом сажаете его. Вот же в чем важная вещь. Если принять этот комплекс законов, он создает предпосылки для следующего шага, который очень важен для России. Это создание предпосылок для массового обладания населением собственностью, для доступа к ресурсам, для конкурентной экономики малого и среднего предпринимательства. Для того, что вообще называется народным капитализмом, когда есть не 2% людей, интересующихся тем, что происходит на биржах, а когда это интересует значительную часть населения и когда она заинтересована в успехах или неуспехах российской экономики в целом. Это очень забавная была история. Дело было связано с дефолтом, дефолт волновал очень ограниченную группу граждан, только в Москве, больше никого ничего не интересовало. Оттуда вся страна смотрела как на какой-то цирк. Потому что им-то что от этого дефолта? Просто ничего. Теперь в заключение, как же это все создать? Что касается политической стратегии, политическая стратегия, на мой взгляд, состоит из трех важнейших элементов. Первое: политическими методами, методами прямого политического воздействия, российское общество должно вернуть себе свободу высказываний, свободу обсуждения, свободой политических дебатов, свободу сопоставления различных точек зрения. Отменить запретные списки на телевидении. У нас существует два запретных списка: людей и тем. Без этого первого шага, с которого, кстати, началось то, что называется, перестройка, ничего невозможно. Если этот первый шаг осуществился бы, тогда в течение нескольких лет появится такая вещь как круглый стол с нынешними властями: обществом и властью. А потом, третий шаг, это первые, более-менее честные выборы под общественным контролем. Вот это будет наступление новой политической реальности. На самом деле я считаю, что именно в этой схеме сейчас заключается смысл всей политической деятельности. У него есть сопутствующие мероприятия, в думу попадать, депутатские места занимать, но если говорить о серьезном, то это все игра по правилам действующей системы и действующего режима. Если говорить серьезно, такая вот стандартная схема – все нужно начинать сначала. У меня всегда спрашивают, когда я приезжаю за рубеж: «скажите, у вас там есть свобода слова?» Я говорю: «У нас практически всегда была свобода высказывания, у нас зато всегда была проблема со свободой после высказывания». А сказать что-нибудь, бросить, это можно было всегда. Потом что будет – другое дело. Здесь есть очень важное обстоятельство. Свобода слова – это ведь не просто однажды что-то сказать, это не значит появиться в каких-то новостях. Это значит систематически разъяснять какие-то альтернативные взгляды. Систематически отвечать на сложные проблемы страны. Почему коррупция? Почему Чечня? Почему гепатит в Тверской области? Почему так работает правительство? Почему инфляция? Почему в этом году будет 12-13% инфляции, если еще не больше? Почему так работает милиция? И так далее. То, что реально людей интересует. Отвечать на эти вопросы, вести такой диалог, вот в этом и есть смысл свободы слова. Такой вещи у нас нет. Из за нее надо бороться. Совсем в заключение могу сказать, сегодня, когда я к вам ехал, думал, что скажу, что за время, что мы работаем вне думы, с января 2003 года общее число участников наших публичных мероприятий по данному вопросу и по другим составляет около 50-60 тыс. человек, это очень мало за столь долгое время. Но это вопрос к нашему обществу. Никто на тарелочке это принести не может, и никто на блюдечке это дело не обеспечит. Это дело длительное. Однако никто, ни один человек на свете ровно год назад не мог сказать, что что-то подобное, что случилось в Киеве произойдет во время выборов. Такого человека на свете не было. Политолога, политика, мыслителя – никого не было. Никто такого предположить не мог. То есть так же как в 1985 году никто не мог предположить, что через 3-4 года вся эта система уйдет в небытие, мирно, спокойно, просто разрушится и исчезнет. Поэтому мы с вами имеем все основания работать и надеться, что мы и делаем. Благодарю вас. ---------------------------------- По ссылке ( http://www.yavlinsky.ru/theme_of_day/index...x.phtml?id=2341 ) можно почитать вопросы слушателей лекции, и ответы на них ГАЯ (много и на разные темы, например, про свободу слова). |
|
|
Текстовая версия | Сейчас: 19.3.2024, 9:09 |